Нельзя становиться заложником того дома, которого уже нет — керчанин Сергей Мокрушин

Сергей Мокрушин — керчанин, журналист. После окончания Таврического национального университета имени Вернадского остался жить в Симферополе. На момент оккупации Крыма Сергей работал журналистом-расследователем в Крымском центре журналистских расследований, в частности, мониторил государственные закупки.

Этим он занимался вплоть до того, пока Россия не захватила полуостров. Вместе с коллегами они наблюдали за происходящим на Майдане в Киеве. Сергей вспоминает: кроме местных мероприятий, крымчане принимали участие и в Евромайдане, и в Антимайдане в Киеве. Первые собирались сами и ехали в столицу небольшими компаниями, вторых собирало местное руководство, механизмов для этого было достаточно.

«Это были партийные мероприятия «Партии регионов». Они устраивали их на площади Ленина в Симферополе. Собирали, как мы выяснили, в центрах занятости, по каким-то спискам безработных. Мы общались с этими людьми. Им платили суточные. У меня остались записи, на которых они нам обо всем рассказывают: как их собирали на площади Ленина в Симферополе, отвозили централизованно на железнодорожный вокзал и оттуда арендованным поездом везли на Киев, где они стояли на Антимайдане», — вспоминает журналист.

Сергей ходил на акции и в поддержку Евромайдана, и в поддержку Антимайдана. Часто эти мероприятия проходили в одном месте в одно время. По словам Сергея, это была тактика местной ячейки Антимайдана — глушить любые акции, которые проводят оппоненты.

«Они приходили на эти акции, разворачивали свои знамена, оттесняли почти силовыми методами евромайдановцев с площади, и проводили свою «антиакцию». И так буквально каждая акция евромайдановцев отзеркаливалась Антимайданом».

После того как 16 января Верховная Рада проголосовала за законы, которые сразу же получили название «диктаторских», в Крыму начались акции против этих законов. Редакция, где работал Сергей, получила сообщение, что на одной из таких акций планируется провокация возле Верховной Рады Крыма, в Семинарском сквере Симферополя собираются странные люди.

Сергей пошел в сквер, чтобы проверить информацию. В сквере действительно стояли молодые люди, по словам Сергея, криминальной внешности. Было похоже, что это их место встречи. Рядом было несколько милиционеров, которые, судя по всему, собирали этих людей и охраняли.

«Я зашел за спину этих милиционеров, поднялся немного по лестнице, чтобы было лучше видно, начал фотографировать эту толпу. Они меня заметили, подбежали, разбили фотоаппарат.

Милиция не вмешивалась, милиция наоборот отвела меня с этого места. Хотя я хотел написать заявление о нападении на журналиста, расследование этого нападения не было. Мы же тогда поняли, что крымскую милицию привлекали к тому, чтобы как-то помогать вот этому контингенту. Это были даже не «титушки», а такие «приблатненные». Из собственных источников мы узнали, что это публика, которая вращается вокруг СИЗО в Симферополе. Это не «зэки», а те люди, которые им помогают».

Подозрения журналистов относительно крымской милиции подтвердились 26 февраля. Тогда возле Верховной Рады Крыма организация «Крымский фронт» и так называемые «казачьи» организации устроили пророссийский митинг.

«Руководство крымской милиции уже тогда играло определенную роль. И эта роль было не проукраинская. Тогда мы уже начали понимать, что в принципе в Крыму заниматься какой-то независимой деятельностью уже опасно. Потому что, если на тебя нападут, тебе что-то сломают, то милиция тебя защищать не будет».

Уже тогда Сергей и его коллеги начали получать угрозы. В то же время он стал замечать за собой слежку.

«Угрожали повесить. Повесить вверх ногами, вырезать что-то из нас, чтобы кровь стекала».

Крымский центр журналистских расследований, где работал Сергей Мокрушин, попал в «черный список». Его коллег перестали пускать в государственные учреждения, они потеряли всякий иммунитет, который должен иметь журналист:

«Любой, приехавший из России «алкаш», который себя называет «самообороной Крыма», мог подойти на улице, истребовать с нас какие-то документы, запретить снимать, позвать на помощь своих таких же алкоголиков. Это нам дало понять, что на этом этапе свобода слова в Крыму заканчивается. Никакого облегчения на территории Крыма за последние шесть с половиной лет я не увидел».

Сергей Мокрушин не планировал уезжать с полуострова, несмотря на то, что работать стало очень сложно. Но 12 марта ему позвонил адвокат крымского евромайдановца Александра Костенко, попросил приехать к его подзащитному и побыть понятым при обыске.

«Я приехал на место. Пришли сотрудники ФСБ искать у него оружие. Пришли вместе со своими понятыми, с какими-то девушками из симферопольского вуза. Они не скрывали, что после этого пойдут этих девушек кормить обедом. Было понятно, что они пришли со своими понятыми.

Меня адвокат Александра Костенко попросил принять участие в этом обыске в качестве понятого. Я отпустил съемочную группу. В этот момент сотрудники ФСБ, во-первых, дали мне понять, что они давно за мной следят, знают, кто я такой, знают мое имя, фамилию, отчество, знают, где я работаю. Во-вторых, дали понять, что у меня с сегодняшнего дня будут большие проблемы, если будут обнародованы какие-то сведения об обыске, который проходил у Александра Костенко. Тем более, если я буду принимать участие в качестве понятого в этом обыске».

На следующий день с обыском пришли к коллеге Сергея Наталье Кокориной. А перед тем сотрудники ФСБ приходили к другой коллеге — Анне Андриевской. Так Сергей пришел к выводу, что следующий обыск будет у него.

«И поэтому я весь день отстоял под окнами моей коллеги Натальи Кокориной, у которой проходил обыск, вторую часть дня мы были под крымским управлением СБУ, которое теперь является крымским управлением так называемой «Федеральной службы безопасности РФ по Крыму». Вечером я приехал домой, собрал вещи, утром уехал из Крыма».

Выехал Сергей Мокрушин 14 марта 2015 года. С тех пор он ни разу не ездил в Крым. Говорит, не думал, что оккупация затянется настолько надолго, поэтому не брал много вещей. С собой взял только маленький рюкзак.

«Запомнил я Симферополь образца 2015 года. Он мало чем отличается от Симферополя 2014 или 2013 года. Но я понимаю, что он очень сильно отличается от Симферополя образца 2020 года.

Когда я ехал из Симферополя, там не было так много русских, там был чище воздух, там было меньше машин, были целее зеленые зоны, которые сейчас застраиваются безумными темпами. На тот момент это еще комфортный город, в котором еще есть свое культурное пространство, из которого еще не уехали люди, которые действительно способны что-то создавать вокруг себя.

Они очень сильно сузили круг своего общения. Они там живут, физически находясь в Крыму, а ментально — не в Крыму, потому что происходит отторжение. Люди не могут согласиться с тем, каким сейчас является Крым, какой сейчас есть та реальность, которой они не хотели».

Ключей от дома у Сергея нет. Впрочем, он сильно по этому поводу не переживает:

«Дом — это то место, где тебя ждут. И этот дом у меня в Крыму есть».

Несмотря на такую ​​позицию, у Сергея есть вещь, которой он дорожит, и которую, по его просьбе ему привезли из Крыма.

«Это как сентимент к той жизни, которая останется с тобой навсегда, но на самом деле не вернется никогда. Это моя гитара, которую для меня вывезли через несколько месяцев после того, как я сам уехал, как понял, что сам я в Крым пока не могу вернуться».

Сергей вспоминает: тот год, когда он пытался работать в оккупации, был сложным. Не только из-за слежки ФСБ. Украинские СМИ были под запретом. Приходилось снимать или скрыто, или без плашки на микрофоне. Иногда приходилось брать, как говорится, наглостью.

«Я даже смог провести нашу съемочную группу, когда был строгий запрет на наше присутствие на официальных мероприятиях, в здание Верховной Рады Крыма почти незамеченной. После этого нас быстро вытолкали, но мы пытались профессионально выполнять профессиональные обязанности. Конечно, это было связано с риском. Очень серьезным риском, потому что могли похитить, могли побить и никакого расследования этого инцидента потом не было бы. Как это в принципе было в Крыму не один раз».

В 2014 году на сторону оккупантов переходили не только представители правоохранительных структур, госслужащие. Подхватили волну российской пропаганды и украинские журналисты. Причем и те, которые ранее охотно ездили во Львов, учились по украинским программам. Их действия Сергей объясняет хорошими гонорарами, которые пообещала оккупационная власть. Впрочем, не все смогли удержаться на волне. Со временем часть бывших коллег, если не пожалела о содеянном, то разочаровалась в процессах, которые происходят на полуострове сейчас. Но, говорит Сергей, сострадание к этим людям нет.

«Потому что, когда в Крыму начали преследовать нас, когда захватили наш офис, когда меня в Крыму побила «самооборона» за песню «Путин, ху * ло!», я слышал очень много положительных отзывов коллег относительно этих действий оккупантов. Им очень нравилось, что нас, журналистов, била «самооборона». Ведь мы очень мозолили глаза всем сначала своими антикоррупционными расследованиями, а затем апелляцией к международной системе права во время оккупации Крыма».

Сам же Сергей сейчас живет в Киеве, работает на проекте Радио Свобода «Крым.Реалии», ведет ежедневные утренние эфиры. Думает ли о возвращении домой? Да, думает. Но его прогнозы о будущем даже украинского Крыма не слишком оптимистичны.

«Нельзя становиться заложником того дома, которого уже нет. Да, многие из нас вернутся в Крым. И я приеду в Крым, когда его освободят. Но мы должны понимать, что это будет другой Крым.

К сожалению, он очень сильно изменился за последнее время. Его бесконтрольно населили русскими. В этом Крыму очень сильная засуха, в этом Крыму появилось много экологических проблем. Крым уже не такой уютный, каким мы его помним. Крым уже не такой красивый, потому что нельзя считать красотой построенную трассу, ради которой вырубили деревья и выгнали людей из их домов.

Нельзя называть красотой горы, разрушенные ради добычи щебня. Нельзя называть красотой пляжи, которые разрушили бесконтрольной добычей песка. Мы помним, каким был Крым и, конечно, мы будем сравнивать его с тем, что останется после этой оккупации.

Мы должны быть готовы к тому, что он не будет таким, как раньше. Мы должны быть готовы к тому, что в Крыму будет жить не так комфортно, как до 2014 года. Поэтому надо отбрасывать напрасные надежды на то, что жизнь может вернуться в русло, в котором она шла до 2013 года».

Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS