Пока ключи от наших домов на Донбассе у нас, то и ключ от самого Донбасса у нас — Сергей Стуканов

Сергей Стуканов — историк, журналист, дончанин. В Донецке входил в общественную организацию «Поштовх», которая популяризировала среди дончан украинскую историю, культуру и язык. Впрочем, в 2010 году, после победы Виктора Януковича на президентских выборах, проукраинское движение несколько ослабло, вспоминает Сергей.

Но уже в конце 2012 года Сергей основал в Донецке украинский разговорный клуб. Он активно работал в течение 2013 года. На встречи приходило до 50 человек, которые обсуждали различные темы на украинском: кино, любовь, туризм. Многое, кроме политики. Сергей говорит, сознательно избегал тем, которые могли бы поляризовать людей.

Во второй половине 2013 года Сергей Стуканов устроился преподавателем в Межрегиональную академии управления персоналом, поэтому украинский разговорный клуб отошел на второй план.

«Период Революции Достоинства не связан у меня с общественной или культурной деятельностью — я погрузился в процесс преподавания. Собственно говоря, преподавателем этого вуза я и встретил Революцию Достоинства, которая началась в ноябре. В Донецке тоже был Евромайдан. То есть Донецк не стоял в стороне. В выходные он собирал до 300 человек», — вспоминает Сергей.

Сергей не был среди организаторов, но время от времени наведывался на донецкий Евромайдан возле памятника Тарасу Шевченко, что возле здания облгосадминистрации. Больше всего запечатлелись в памяти вечер с участием проекта «Жадан и собаки» и акция, которая проходила после Рождества, где были коллективы из Западной Украины:

«С конца января, по мере того, как напряжение росло в Киеве, то напрягалась ситуация в Донецке. Местные власти начали создавать конфликт, появились слухи о противостоянии».

Первыми появились так называемые титушки из Горловки. Мужчины приезжали на донецкий Евромайдан и устраивали там разные провокации. А еще, вспоминает Сергей, местные власти способствовали распространению слухов, что в Донецк едут автобусы с представителями «Правого сектора»:

«Где-то в конце февраля, когда я приходил на Евромайдан, то там уже вокруг кучковались, с позволения сказать, типочки соответствующей внешности. Они переминались с ноги на ногу. Очевидно, готовясь вступать в провокации. Тогда даже были уже небольшие стычки. Но, конечно, основная «история» развернулась с начала марта».

Сергей вспоминает: о том, что Россия отрывает Крым, ему стало известно в начале марта. И его город изменился. На улицах Донецка появились странные люди, вооруженные цепями или крюками. Они ходили по улицам с флагами России.

«Некоторые из них, если встретишь вечером, прямо говорили: «Братан, дай денег на билет в Ростов». Я говорю: «А что ты здесь делаешь?» А он: «Да вот привезли на два дня». Я говорю: «Я тебя сюда не приглашал и тебя здесь никто не ждет». И он расстроенный пошел себе», — говорит Сергей Стуканов.

В то же время в Донецке начались захваты административных зданий, государственных учреждений. Сергей утверждает: местные власти если не способствовали этому, то явно толерантно относились к таким действиям. Относительно вуза, где работал Сергей, то его руководство стояло в стороне от любых акций протеста и не советовало ездить на протесты в Киев. Среди студентов были и те, кто ходил на митинги Антимайдана, и те, кто поддержал Революцию Достоинства:

«Что касается преподавательского состава, то поделились и преподаватели. Но это уже по состоянию на весну, потому что начиная с марта-апреля трудно было удержаться от комментариев, от дискуссий в преподавательской среде, так как Крым, Донецк тоже на пороге аннексии. Были и умные преподаватели, чья позиция меня порадовала, но были совсем печальные случаи. Например, преподаватель культурологии, который бы должен был понимать, что такое европейские ценности, но он ходил и рассказывал, что нам не надо «в гейропу». То есть человек, который вроде бы ориентируется в культурологии, понимает идеи Европы, равенства, он сейчас в один миг всю Европу свел к гей-культуре. Я был очень шокирован этим.

Была одна сотрудница кафедры, которая радовалась, что Крым теперь «российский». А ей было до пенсии годы четыре работать, а у нас тогда на 5 лет позже шли на пенсию. И она потирала ручки, что нам надо как Крым. Думала, что тогда она сразу на пенсию пойдет, а пенсии в РФ втрое больше. Короче, она очень радовалась тому, что Донецк будет оккупирован».

Вуз проработал до июня. Несмотря на то, что в городе разворачивались боевые действия, студенты ходили сдавать экзамены. Сергей проработал до конца семестра. Уволился только в октябре. Дистанционно, а трудовую книжку ему передали позже. На тот момент он уже жил во Львове, там же и нашел работу. В этой же академии, только в другом филиале.

Мысли о возможном переезде не покидали Сергея Стуканова еще с марта. Окончательно он понял неотвратимость отъезда в мае, за несколько дней до так называемого «референдума»:

«На тот момент известные журналисты и активные общественные деятели среди организаторов Евромайдана уже подверглись преследованиям и были вынуждены бежать из Донецка. Я на тот момент не был в списках первых под нападение, поэтому смог до начала июля в Донецке задержаться, но все равно было понимание, что во вторую или третью очередь и до меня дойдет время».

Со временем вынужденный выезд из Донецка Сергей начал рассматривать как возможность для себя:

«Много лет было отдано работе для Донецка, но все-таки хотелось где-то и пожить среди людей, в той среде, чьи идеи ты разделяешь. Потому что «тянуть» на гору дончан, которые ментально живут в прошлом, достойное дело, которым я занимался, но хочется пожить и в той среде, где тебе комфортно. Это тоже для человека важно, поэтому я и выбирал между Киевом и Львовом. Лето я провел в Киеве — меня пригласил друг пожить в его квартире некоторое время. А потом уже поехал во Львов».

Ехать Сергей решил в конце июня в одно перемирие, которое объявил тогдашний президент Петр Порошенко. Сергей купил билет на поезд, чувствуя, что еще немного и железная дорога прекратит работу в Донецке:

«Почему железная дорога? Потому что все автодороги на тот момент были под блокпостами. Соответственно, проверки кто куда едет. А железная дорога — это был относительно спокойный способ. Но, если бы были боевые действия, то железная дорога не работала бы. Конечно, где-то через месяц так и произошло».

В тот день Сергей не понимал, что отъезд из дома может затянуться на десятилетия. Он надеялся, что через несколько недель вернется в отвоеванный украинский Донецк. Вспоминает, каким он видел свой город в последний раз.

«Город изменился. Он менялся, начиная с марта, потому что подвергся оккупации. Если говорить о центральных районах, то там собирались толпы озверевших людей, остальные, особенно это было заметно в июне, после первых облетов самолетов, после первых обстрелов возле аэропорта, то люди уже пытались меньше высовываться на улицу. То есть город был неестественно пустым и спокойным, как для летнего периода. Постоянно попадались какие-то люди кавказской внешности, которых ранее в Донецке не было. Очевидно это были чеченцы».

Магазины закрывались. Витрины — разбивались. Банкоматы уничтожали, из них забирали наличные. Кстати, даже через шесть лет в Луганске и Донецке можно увидеть разбитые большие здания супермаркетов и торговых центров — боевики так и не смогли восстановить их и привести в порядок.

«В некоторых районах жизнь в меньшей степени изменилась, но на окраинах уже в июне колотило постоянно. С одной стороны — в районе Марьинки, с другой — в районе Авдеевки, где аэропорт. Поэтому, все люди, с одной стороны, обсуждали эту тему, с другой — пытались рядом с посторонними людьми молчать. В общественном транспорте была непонятная тишина. Все как притаились и ждали, что будет дальше».

Сейчас Сергей работает руководителем аналитического отдела в Центре контент-анализа и ведущим Украинского радио. Он женился уже после того, как началась война и переехал в Киев. Его жена с Тернопольщины. Говорит, когда они познакомились, у нее не было предвзятого отношения из-за того, что Сергей с Донбасса. Но, когда приехали к ней домой, некоторым знакомым жены пришлось объяснять, что Сергей «не сепаратист», а с проукраинскими взглядами:

«Несмотря на то, что негативных стереотипов не было. Это незнание присутствовало и она многое узнала за эти годы от меня, и сейчас проявляет определенный интерес к тому, чтобы как-то культурно продвигать Донбасс. Хотя, я ее к этому никогда не побуждал. Как-то я в шутку сказал, что если освободят Донбасс, поедем туда работать. Она сказала, что может и поедем. Но несколько лет назад это невозможно было представить».

В возвращении Донбасса под юрисдикцию Украины Сергей не сомневается, но, замечает, впереди несколько десятилетий борьбы за него.

«Российская империя распадается. Единственное, что этот процесс затянулся. То есть сто лет назад он начался. Австро-Венгерская империя тогда распалась, Турецкая империя — распалась, а Российская империя — восстановилась. Но этот процесс неизбежен. Уже белорусы восстают, а мы знаем, что Беларусь Лукашенко, это, по сути, такой реликт. Поэтому этот процесс будет продолжаться. Единственный вопрос — как долго, при нашей ли жизни? То есть, теоретически, Россия распадется через сто лет. Если о судьбе Российской империи трудно говорить, то Донбасс, я думаю, скорее вернется. Думаю, речь идет о паре десятилетий», — говорит Сергей.

Ключ от дома в Донецке Сергей сохраняет и, говорит, никогда не хотел избавиться от своего дома в оккупированном городе. Говорит, для него дом в Донецке — это якорь, чтобы в нужный момент направить корабль туда:

«Я не думаю, что это — воспоминание о прошлом. Скорее это — материальная связь с домом. Пока ключи от наших домов на Донбассе у нас, это значит, что и ключ от самого Донбасса у нас, и мы его просто так никому не отдадим, россиянам тем более. Конечно, россияне силой оружия и наглости эти дома отобрали, но правда все равно победит. Рано или поздно».

Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS