Прощался с семьей в надежде, что через две недели все равно приеду — переселенец из Алчевска

• Юрий Гуков — переселенец из Алчевска. До войны с женой руководили медиацентром «Креатив».
• Майдан встретил в Киеве. Коллега Юрия баллотировался на выборах по 223 округу, а Юрий ему помогал.
• Юрий участвовал во всех протестных акциях до конца 2013 года, а затем поехал домой.
• В Алчевске вместе с единомышленниками продвигал идеи Майдана.
• В мае 2014-го вступил в ряды добровольческого батальона «Айдар»
• Позже работал в Харьковской правозащитной группе.

«Лучший наш митинг был, на который собралось человек 40. Это была самая большая наша победа, когда нам удалось мобилизовать такое количество своих сторонников. Безусловно, были еще люди, но они боялись активно заявлять о своей позиции».

Оппонентов, конечно, было больше. Их завозили автобусами со всей области. Причем это была колонна из автобусов. В частности, на митинге первого марта их было более трех тысяч, вспоминает Юрий Гуков. Если же говорить о митингах без посторонней поддержки, то противников было до трехсот человек.

«Могу об этом говорить, потому что мой дом находился напротив городской площади, и со своего балкона я мог все это видеть. Более того, я ставил камеру и включал прямые трансляции — стрим, как тогда говорилось — модное слово такое. Стримил все это».

Как таковых захватов админзданий в Алчевске не было, вспоминает Юрий. Зато слухи о захвате имели место. В одной из таких историй Юрий Гуков сам стал фигурантом.

«Когда мы ходили заявлять претензии прокурору о том, что он коррупционер и ему не место в прокуратуре, нас было трое — все остальные побоялись. Они были где-то рядом, я видел их, но они никак не подходили к нам. Мы прокричали в мегафон, потом зашли в кабинет к прокурору, в глаза ему сказали, что мы думаем, смотрели на его руки, которые тряслись — он испугался. То есть три человека с активной гражданской позицией могли создать какой-то эффект. И вот, уже после этого нашего визита в прокуратуру пошли сообщения о том, что в Алчевске захвачена прокуратура».

30 апреля 2014-го со здания Алчевского горсовета без всякого сопротивления со стороны правоохранителей сняли флаг Украины.
Впрочем, уже 2 мая украинский флаг вернули на его законное место. Среди тех, кто сделал это, был и Юрий Гуков.

Но прославила Алчевск другая история с российским флагом. Точнее — французским, который пророссийские активисты приняли за российский и подняли на митинге.

Ожесточенных боев в Алчевске и его окрестностях не было. Конечно, митинги не обходились без столкновений, скандирований. Единственное, говорит Юрий, уже когда началась война, в город на улицу Волгоградскую прилетел снаряд «Града». Пострадавших или погибших в результате обстрела не было — только задело крышу одного из домов.

«Максимально близкое расстояние, на которое подходили к Алчевску украинские силовики — это было Белое, когда была перерезана автомагистраль между Алчевском и Луганском, когда украинские военные выдвинулись на деблокирование Луганского аэропорта в Георгиевке. Это около 15 километров от Алчевска по прямой до Белого. Вот это и было ближайшее расстояние, на которое боевые действия приближались к Алчевску».

Сейчас от Алчевска до ближайшей точки фронта примерно сорок километров (на момент записи подкаста — 9 марта 2020 года — ред.).

Четвертого мая Юрию Гукову позвонил приятель и сказал, что в Сватово формируется добровольческий батальон. Вместе с другом из Алчевска и двумя знакомыми из Кировска они отправились в Сватово — вступать в ряды батальона. Человеком, который его формировал, был Сергей Мельничук. Сам батальон получил название «Айдар».

«Нас было тогда шесть человек — Мельничук (Сергей Мельничук — экс-комбат батальона «Айдар» — ред.) со своим другом и нас четверо. Мы поехали к еще одной деревне — недалеко от Сватово, ночью получили оружие. Я даже не знаю, было ли это все в правовом поле. Я не могу сказать. Скорее всего, нет. Как по мне, все это надо было делать немного по-другому. Но, учитывая условия, в которых это все происходило, я думаю, по-другому уже никак».

Комментируя критику в адрес батальона, Юрий отмечает: стремится быть максимально корректным в этом вопросе. По его словам, когда людей стало больше, они вышли из-под контроля командира.

«То есть они уже сами ставили себе какие-то задачи, сами куда-то ездили по каким-то делам. Как потом выяснялось, чтобы что-то отжимать. И такое было, безусловно».

Не отрицает Юрий и случаи насилия над пленными. Говорит, бесчинства собратьев видел собственными глазами, пытался исправить ситуацию, но его не послушали.

«Отношение к пленным было ужасное. Когда я своими глазами увидел человека избитого, у которого кости торчали из ноги и попросил в штабе оказать ему медицинскую помощь, Мельничук запретил это делать. Этот человек потом умер. Там не придумали ничего умнее, чем назначить кого-то крайним за эту смерть, потому что этот человек стоял тогда на обмен на Савченко — она ​​уже тогда была в плену и этого человека должны были менять».

Сейчас полиция расследует ряд эпизодов с похищением людей, в которых фигурируют бойцы «Айдара». А в отношении Юрия, то его правоохранители расспрашивали о кладбище батальона.

«У батальона есть свое собственное кладбище. Это тоже всем уже известно. И ко мне приезжали сотрудники полиции. К сожалению, я не знаю, где находится это кладбище, но по ряду людей, которых мне показывали, я действительно видел, что они доставлялись в расположение батальона. Их дальнейшую судьбу я не могу знать, потому что у нас были специальные люди, которые занимались так называемой «тюрьмой».

1 марта 2020 года бывшего командира батальона «Айдар» и народного депутата VIII созыва Сергея Мельничука задержали на границе с Грецией. Его задержали по запросу России в Интерпол по подозрению в убийстве двух и более людей, а также в организации террористических актов. Позже Генеральный секретариат Международной организации уголовной полиции Интерпол принял решение о пересмотре запроса России об объявлении в розыск и задержании Сергея Мельничука, а самого экс-комбата освободили из-под стражи. Сам Мельничук на своей странице уточнил, что преступления, в которых его обвиняет Россия, он якобы совершил на ее территории в Ростовской области.

Последний раз Юрий Гуков был дома 11 мая 2014 года — в день так называемого референдума и после вступления в ряды «Айдара».

«Журналист во мне все равно взял верх — я решил, что мне обязательно надо будет поехать и посмотреть, как будет проходить «референдум». Мы разоружились, переоделись в гражданское и окольными тропами проехали в Алчевск. Там я побыл немного с семьей, потом проехался по Перевальску, Брянке, Стаханову, Алчевску, Михайловке, посмотрел, как проходит «референдум». Он проходил так же, как обычные выборы. Никакой разницы я не заметил, кроме того, что «референдум» очень сомнителен.

11 мая…

Вышел погулять с детьми во двор. Я ждал звонка от своего товарища — мы должны были возвращаться.

Жена не знала, дети не знали. Я не говорил, куда я еду. Сказал, что надо в Киев. Вот это был последний день — 11 мая 2014 года.

Юрий был уверен: через две недели вместе с побратимами они вернутся домой на «белом БТРе», наведут порядок в городе, и жизнь вернется в привычное русло. Он не принимал многие вещи и тем более ни с кем не прощался.

«Я даже не думал, что я еду навсегда и не вернусь. Я взял минимум вещей с собой — так, одну сумочку необходимого. Я понимал, что там мне многое не нужно. Я прощался с семейством в надежде, что максимум недели через две я все равно приеду».

И осенью 2014 года Юрий понял: оккупация его города надолго, а значит нужно определить город и место, где он будет жить и работать в ближайшее время. Хотя, друзей еще уверял: конфликт продлится до декабря 2015 года. Больше таких четких прогнозов Юрий Гуков не делает.

Как-то попытался прояснить, насколько он въездной или не въездной на оккупированные территории.

«Мне сказали: приезжай, но к тебе будут вопросы, на которые ты должен будешь ответить. На вопрос, что будет, если я не отвечу, многозначительно молчали. Я прекрасно понимаю, что меня ждет там. Заехав туда, я полностью моментально попаду на подвал. А дальше у меня будет два пути. Если буду корчить из себя героя, то — на кладбище. Если захочу свободы, то надо будет искать какие-то компромиссы с ними. Какие? Не знаю. Некоторых заставляют рассказать что-то нехорошее, кого-то заставляют сотрудничать. По-разному бывает. Но, все равно, любой из путей некрасивый и плохой, а самый смелый путь быстро закончится».

Несмотря на то, что сейчас Юрию опасно ехать домой, он не исключает, что в будущем это станет возможным. И он поедет в Алчевск если не жить, то работать. Единственное условие — гарантия безопасности.

«Я думаю, что любой правозащитник, который считает себя действительно правозащитником, должен, наверное, так и сделать — это все нужно видеть своими глазами, нужно общаться с людьми. И, если мы говорим, что Донбасс — это Украина, то мы должны будем забрать те мятежные территории под свою юрисдикцию и нам нужно будет разговаривать с людьми, искать точки соприкосновения, ассимилировать те территории и менталитет людей, потому что без этого никак».

Полностью программу слушайте в аудиофайле (запись от 9 марта 2020 года — ред.).

При перепечатке материалов с сайта hromadske.radio обязательно размещать ссылку на материал и указывать полное название СМИ — «Громадське радио». Ссылка и название должны быть размещены не ниже второго абзаца текста.

Підтримуйте Громадське радіо на Patreon, а також встановлюйте наш додаток:

якщо у вас Android

якщо у вас iOS