Эта война специфическая, на ее фоне можно все что угодно: жениться, иметь странный паспорт — переселенка из Стаханова

Юлия Сабаева — переселенка из Стаханова. До 2014 года работала директором научно-просветительского центра Луганского национального аграрного университета.

В ее обязанности входил и выпуск университетской газеты «Нива». На фоне немногочисленных митингов в городе Юлия и ее подруга отправили своих детей на отдых в Евпаторию. Через две недели были вынуждены их забрать.

«Я помню, как мы их забирали на шевченковские праздники. Моя подруга Улькера Сейтмиметова — журналистка из Крыма — гуляла с детьми по Симферополю в те дни, когда там ехали колонны с российскими флагами. Хорошо, что они увидели не только то, что в Стаханове делалось, но и все эти моменты. Было ясно, что дальше будет как-то иначе.

Люди ездили на Евромайдан куда-то. Делать его в Стаханове было опасно и, пожалуй, невозможно. На уровне всего города был какой-то кипиш. Когда привезли пятерых кем-то убитых людей. Похоронили их чуть ли не в российских флагах. Я этот день помню.

Был период, когда под исполкомом Стахановским сидели ополченцы, или как это правильно назвать. И мои дети определенный период мимо этого всего ходили на акробатику. Я думала: «Увидели дети все, живы-здоровы. Зато у них будут «специальные знания». Старшую дочь эти «специальные» знания деформировали на всю жизнь», — вспоминает Юлия.

Университетская газета выходила вплоть до мая 2014 года. Несмотря на то, что Юлия жила в Стаханове, на работу ездила в Луганск. Нечасто, примерно раз в неделю.

«Стало ясно, что майский номер мы нормальным не сделаем. Потому что все равно в любой студенческой газете есть моменты, связанные с идеологией, с государственной политикой. Они могут быть даже в названиях мероприятий. Стало понятно, что майский номер невозможно сделать, потому что утром просыпаешься, а Верховная Рада что-то другое выдает. Майдан делает что-то свое, в Крыму происходит что-то свое. Януковича уже нет».

Где-то в этот период школы прекратили работу. Родственник из Снежного предложил отправить своих детей и детей Юлии к другим родственникам — на Кировоградщину. В конце концов они пробыли там шесть недель. За это время, говорит Юлия, по крайней мере ей стало понятно, что нормальной жизнь в регионе уже не будет.

«С пятиэтажки своей в окно смотрела, думала: «Припять Припятью». Это люди делали пластиковые окна. Это будет пустой микрорайон. И так оно и есть. Мой брат жил в девятиэтажном доме, где в двух подъездах было по 36 квартир в каждом. Я знаю, что сейчас в его доме живет 3-4 семьи. В моем доме так же».

Несмотря на то, что происходило в городе — захват админзданий, появление вооруженных людей, угрозы проукраински настроенным горожанам — Юлия пыталась жить своей жизнью. Хотя среди ее друзей были те, кто стремился к решительным действиям.

«У меня есть подруга, которая все время говорила: «Давай что-то делать: или листовки разбрасывать, или агитацию какую-то проводить». А я ей говорю: «Газпромовскую агитацию ты не перешибешь». Но она делала даже такое: залазила и обдирала «сепарские» билборды. Например, билборд, который людям внушал, что украинец равен фашисту. И она лезла, не боялась».

Вспоминает Юля и редактора одного из изданий, с которым ей пришлось сотрудничать в тот беспокойный период. Человек в какой-то момент сам начал ездить за тиражом. Отправлять водителя было рискованно. По дороге авто могли остановить, забрать, могло произойти что угодно. Поэтому, чтобы не подвергать кого-то опасности, он все делал сам.

«Было такое, что остановки стеклянные разрушенные стоят, трупы кое-где лежат. А потом пришел момент, когда распространять газету стало невозможно. Газета была всеукраинская, ее распространяли на восточные области Украины. Помню, как мы ее еще продолжаем делать, а в Сумы, Харьков, Донецкую область уже нельзя вывезти».

В поисках мирной жизни и работы Юлия Сабаева уехала в Сватово. Говорит, потенциальный работодатель помог с жильем, но бытовые условия были крайне аскетичными. Не было денег, чтобы даже купить воду и помыть голову. В тот же период она познакомилась с Юрием Гарбузом, который тогда баллотировался в парламент, а затем стал главой Луганской областной военно-гражданской администрации.

«Ему меня стало жалко. Мы поплакали с ним, с его сотрудниками. И он мне просто так дал определенную сумму денег. Когда кто-то говорит, что Гарбуз плохой человек, я готова за это драться. Я на эти деньги пошла в парикмахерскую и помыла голову. Это же дискомфортно и унизительно ходить с грязной головой. И за эти деньги я смогла доехать домой.

Я могу давать мастер-классы по бытовой экономии. То есть я могу экономить спички, количество раз, сколько можно надеть выстиранную рубашку или футболку. Я могу семь платьев с «гуманитарки» развесить и надевать по очереди, чтобы они были не очень грязными».

Сейчас Юлия Сабаева сотрудничает с изданиями «Рубежанские новости» и «Свои.City». Вспоминая довоенные годы, говорит: еще в 2013 году чувствовала, что из города надо ехать. Здесь нет большой конспирологии, журналистка не говорит, что знала о войне, но она видела упадок региона, считала, что ее дети заслуживают лучших условий жизни.

«Угроза здоровью там была всегда. Как ни крути, но у нас достаточно криминальный район. Это факт. Это надо признать. От своих деда и бабушки я знала, как он формировался, когда люди на шахты ехали, когда людям с определенными судимостями негде было жить, кроме Донбасса. Так же и врагам народа. Дикая смесь из врагов народа и их потомков и криминальных элементов и их потомков».

Достаточно долго Юлия не воспринимала оккупацию Крыма и вооруженный конфликт на востоке Украины как войну. Говорит, вспоминала рассказы дедушки о войне, пыталась проводить параллели. Но впоследствии пришла к выводу, что эта война имеет свою специфику.

«Как люди спали, есть варили? Я думала, что все время стреляют. Но нет, на фоне войны можно жить. Эта война специфическая, во время нее вообще можно делать что угодно, ее можно воспринимать фоном. Жениться, иметь странный паспорт, странное свидетельство об окончании школы».

Старобельск, где до недавнего времени жила Юлия Сабаева, как и многие другие населенные пункты Луганской и Донецкой областей, часто называют Донбассом. Но это неправильно. Во-первых, потому что Донецкий угольный бассейн имеет определенные границы, Старобельщина — вне его.
Во-вторых, особенность городов Донбасса в том, что люди туда приезжали на заработки, а когда оставались без работы, то могли вернуться туда, откуда приехали. То есть мало семей, которые годами жили в регионе — здесь хорошо чувствуется быстротечность жизни. Оставив дом в 2014 году, Юля хорошо это почувствовала на себе.

«У меня бывает, что я на День села куда-то приеду, например, в село Вишневое Старобельского района. И я завидую тем бабам старым по 80 лет, которые могут сказать: «Я здесь родилась, выросла. Здесь родились мои родители, здесь и умру, потому что мне уже 85 лет, а войны здесь нет». Настолько болезненно.

Ясно, что я это чувствовать начала где-то с 2014 года. Завидовать этим бабушкам, которые могут сказать: «Я здесь родилась». Или же ровесникам, которые могут пойти на встречу выпускников. И они не понимают, что такие люди, как я, не могут, потому среда, в которой я родилась, выросла, сформировалась, ушла в историю. Даже если я, мой сосед Женька Стрелков приедем назад и поселимся в своих домах, уже так не будет, потому что наши дети сформировались в других регионах, и наш личная жизнь была в других регионах».

Юлия Сабаева последний раз была дома шесть лет назад. Ключи, говорит она, где-то есть, но ответственный за их хранение муж. В той квартире сейчас живет Юлина мама, потому что ее дом сгорел. Был ли то поджог или несчастный случай, журналистка не знает.

«Я не знаю, есть ли эти списки — «въездных/не въездных». Но даже моя мама говорит: «Насколько я хочу, чтобы ты приехала, настолько же и боюсь». От греха подальше, я думаю, лучше не ездить туда.

Я по работе видела, что происходит на Станице. Я считаю унизительным в пределах своей области ездить через КПВВ. И я рада, что мои дети этого не делают. Многие на меня обижается за такую ​​позицию. Я считаю, что моим детям там нечего делать.

Я не могу. Не хочу. И не буду. Без крайней необходимости. А крайняя необходимость — это разве что мне и моим детям автомат к голове приставят. Я не хочу видеть, как в автобусах в моем городе расплачиваются чужой валютой.

Я не хочу видеть, как над моим городом висит чужой флаг. Я не хочу видеть, как моя племянница ходит в школу в городе Брянка, где висят уголки с погибшими ополченцами, пока мои дети празднуют 14 октября. Для психики, по моему мнению, лучше себя от этого оградить. Я сделала все для того, чтобы себя и своих детей от этого оградить».

Громадське радио выпустило приложения для iOS и Android. Они пригодятся всем, кто ценит качественный разговорный аудиоконтент и любит слушать именно тогда, когда ему удобно.

Устанавливайте приложения Громадського радио:

если у вас Android

если у вас iOS