Это было удивительно: идет война и поезда туда-сюда курсируют — переселенец из Луганска

Николай Мартыненко — луганчанин, переселенец, историк по специальности.

На момент 2014 года работал в государственном учреждении «Научно-исследовательский институт социально-трудовых отношений».

Сейчас живет в Киеве и так же работает в «Научно-исследовательском институте социально-трудовых отношений», но в столице. Говорит, на митинги в городе ходил, но только тогда, когда имел возможность.

«Евромайдан выходил — активисты, а луганчане имели такую ​​— более сдержанную пророссийскую позицию, а так смотрели — кто победит, то есть а-ля нейтральные, примкнуть к победителям — как всегда».

О митингах оппонентов Николай отвечает скупо и сдержанно.

«Я понимал, что это определенно пророссийские были акции — на них работали как минимум агенты влияния».

Николай Мартыненко из тех, кто уверен: вина в том, что на Востоке Украины начались боевые действия — в тогдашних местных руководителях. В частности, вспоминает главу Луганского областного совета Валерия Голенко и экс-нардепа Александра Ефремова.
В отношении Валерия Голенко, то есть информация, что он в России — руководит благотворительным фондом Луганского землячества «Возрождение Луганщины». О его влиянии на жизнь Луганска можно только догадываться — публично его фамилия не звучит.

А вот дело экс-нардепа Александра Ефремова действительно шумное. В 2016 году его задержали в аэропорту «Борисполь».

Так тогда прокомментировал задержание бывший генпрокурор Юрий Луценко. Ефремова обвиняют в организации захвата здания Луганской ОГА, пособничестве в захвате управления Службы безопасности Украины в Луганской области, умышленных действиях с целью изменения границ территории и государственной границы Украины, содействии в создании и деятельности террористической организации «Луганская Народная Республика» и государственной измене. До июля 2019-го экс-нардеп провел в СИЗО. Затем его отпустили под домашний арест, а в сентябре суд отменил и эту меру пресечения. В то же время дело Александра Ефремова не закрыто и приговор ему тоже не объявили.

Сам он утверждает, что его фотография висела у СБУ среди нежелательных лиц.

Но Николай Мартыненко видит ситуацию по-другому.

«Какое-то влияние они имеют — своих людей. Конечно, они потеряли. Они думали немножко по-другому — как Аксенов в Крыму — ожидали, заседания организовывали в разных городах, что «скоро наши придут, не волнуйтесь», рассказывали менеджерам среднего звена и другим. Они считали, что это будет по сценарию Крыма».

По словам Николая Мартыненко, митинги и массовые собрания он не считал и не считает эффективными методами сопротивления.

«Последний раз меня чуть не «повязали». Поэтому я избегал активного общения. И зачем? Я не сторонник мирных демонстраций. Если враг идет, понятно, что он будет убивать. Было понятно, что будет расправа, этнические чистки. Как всегда это делают русские. Так и его надо убивать, а не самим попадать на подвалы и все остальное».

Перед войной семья Николая Мартыненко распалась. Бывшая жена с сыном стали жить отдельно. Их дом возле Луганского пограничного отряда. Именно его боевики штурмовали 2 июня 2014 года. Сам же Николай жил на противоположной стороне города, и о тех событиях знает со слов экс-жены и сына.

«Конечно, были обстрелы. Я понимал, к чему это идет. Я хоть и разведен с женой, но там мой сын был. А она придерживалась пророссийской позиции и говорила, что все будет хорошо. Но я не мог в такое трудное время бросить единственного сына. Я сделал так, чтобы они переехали в Киев — на некоторое время, а затем они вернулись назад».

Бомбоубежища в Луганске никто не обустраивал, они были заброшены и не готовы к тому, что там будут прятаться местные жители. Но, все-таки в них было безопаснее, чем в квартире.

«Какое там убежище? Подвалы почистили, закрыли разбитые окна мешками с песком. Вот и все. Там разные были люди — определенно пророссийские, в частности. Большинство в квартире оставались. Но, когда по стене ударило осколками, я решил, что лучше судьбу… не пугать.

Под ЖЭКом, недалеко от дома стояли пару «Газелей» с минометами и стреляли в направлении Камброда (район Луганска — ред.). Люди с оружием, которые непонятно кому подчиняются».

Николай Мартыненко утверждает: когда он покидал дом, в Жовтневом районе Луганска были бойцы добровольческого батальона «Айдар».

«Слышно было по очередям, заходящих БРДМ в том районе где я жил, но ночью они ушли. Но была слышна пулеметная стрельба и минометная, конечно, а вот в парке Горького стояли 122 мм гаубицы, которые стреляли. Но их ни разу не «накрыли», они все время так стреляли в район Металлиста».

В то же время Николай Мартыненко ходил на работу — киевское руководство не видело оснований идти, например, в отпуск.

«В Киеве говорили — работайте. Идут обстрелы, и все такое. Абсурдно. Непонимание было. А чего непонимание? Потому что мы в период такого абсурда живем».

20 июля 2014 года Николай последний раз был дома. Ему удалось выехать в то время, пока ходили поезда. Затем из-за обстрелов Укрзализныця приостановила сообщения с Луганском, а впоследствии — возобновила. Последний поезд из Луганска в Киев поехал 20 ноября 2014 года.

«Я собрал вещи, вышел. Билет у меня был. И, кажется, еще два дня ходили поезда. Это было удивительно: идет война и поезда туда-сюда ходят. Я не знал, было ли такое. Пожалуй, были когда-то такие случаи, но все равно — какой-то абсурд. И все, что развивалось, пахло абсурдом: здесь мы воюем, но войну не объявляем».

Путь от дома и до железнодорожного вокзала Николай Мартыненко преодолевал пешком. Преодолевать значительные расстояния, рискуя попасть под обстрел, местные таксисты не решались.

«20 числа — я вышел — уже начали отключать электроэнергию, но у меня она еще была в то время. С водой уже проблемы были.

Я шел по дороге, потому что никакие маршрутки не ходили и такси даже не было. Одно я увидел, попросил подвести до железнодорожного вокзала, но он сказал, что ни за какие деньги не поедет. Я шел пешком, видел как из района завода Пархоменко из минометов стреляют, стреляли из частного сектора в разные стороны».

Как и многие переселенцы, Николай ехал ненадолго — максимум на две недели. После сбивания самолета Малазийских авиалиний МН17 думал, мировое сообщество дожмет Россию, и конфликт завершится.

«После того, как сбили Боинг, я был уверен: россиянам будет противостоять Запад и они будут наказаны. Но, собственно говоря, этого не произошло, Обама выбрал такую политику, пусть россияне влезают».

Про ключи от дома Николай Мартыненко говорит лаконично и теперь уже пессимистично.

«Да, храню, но уже ни на что не надеюсь».