У нашего дома «Град» стоял, который стрелял ночью — переселенец из Луганска

• Сергей Телиженко — луганчанин, с 2007 года и по 2013-й работал в крымском филиале института археологии в Симферополе. Специализировался на неолите и энеолите горной части Крыма. Их база находилась в Алуште.
• Осенью 2013 года Сергей вернулся домой — в Луганск, обрабатывать материал, который собрал летом и больше в Крым не вернулся.
• В ноябре Сергей Телиженко присоединился к луганскому Евромайдану.
• В период с марта по февраль 2014 года, когда началась оккупация полуострова, всем сотрудникам предложили написать заявление на перевод в Киев. Сергей согласился.
• Сейчас Сергей Телиженко — археолог и научный сотрудник Института археологии Национальной академии наук Украины (на момент записи подкаста 30 декабря 2019 года — ред.).
• С лета 2014 года он ни разу не был дома. Своих взглядов Сергей Телиженко не скрывал и не скрывает, поэтому уверен: поездка домой может иметь негативные для него последствия.

***
«Я могу ошибаться, но, кажется, что это был первый выход луганского Евромайдана после избиения студентов в Киеве. После этого и до самого лета я принимал участие в различных акциях. Последние евромайданы, кажется, закончились в конце весны, а затем началась полуподпольная работа».

Сергей замечает: пока он был в Крыму, никаких разговоров о том, что крымчане хотят воссоединиться с Россией, не слышал. Ни в своем коллективе, ни в обществе вообще.

«Нет, вообще таких разговоров не было. То есть, где-то в начале июля и до начала октября я работал в Белогорском районе, а затем — буквально пару дней работал под Чатыр-Дагом — раскопки проводил. И никаких призывов не было. Все было спокойно — поезда ходили, туристы — приезжали и уезжали. Все как всегда».

Впрочем, с началом оккупации отношения с коллегами и друзьями изменились, а с кем-то — прекратилась.

«Конечно, да. Даже поссорился с некоторыми. А с некоторыми до сих пор поддерживаю связи. Ну а как же — это же моя работа, там друзей много осталось».

***
Сергей утверждает: каждое мероприятие, устроенное участниками Евромайдана, было потенциально опасным. В любой момент на него могли напасть оппоненты. По его словам, милиция на этих митингах выполняла декоративную функцию. Это стало ясно после 9 марта. В тот день участники луганского Евромайдана собрались возле памятника Тарасу Шевченко и отмечали день рождения поэта. В какой-то момент на них побежали участники луганского Антимайдана, которые собрались напротив, и начали их избивать. Предотвратить это столкновение милиция не смогла.

Вспоминает Сергей Телиженко и еще один митинг — возле Национального университета им. Тараса Шевченко. Примечателен он был тем, что милиционеры, охранявшие мероприятие, легко общались с боевиками, которые пришли в университет с уже захваченного здания СБУ.

«Почему он опасен был? Он проводился в то время, когда уже существовали баррикады возле СБУ и я лично видел, сколько людей приходило из этих баррикад и довольно враждебно относились к этому. Они наблюдали за этой акцией. Мне кажется, что милиция к тому времени уже была деморализована и тоже выполняла декоративную функцию. Если бы они решили пойти на эту акцию и погонять студентов, было бы не очень хорошо».

Они стояли на противоположной стороне, ходили мимо этой акции, разговаривали с милицией. У меня даже есть фотография — я их фотографировал и выставлял это в Фейсбуке. Можно увидеть всех этих представителей СБУ-шных баррикад.

Акция прошла спокойно. Столкновений в тот день было. Но это был один из последних раз, когда участники Луганского Евромайдан свободно собрались в областном центре.

«Иногда в Фейсбуке пишут, что нас туда согнали туда, студентов согнали. Я много людей там встретил, пришедших по собственной воле. Даже я ехал в одном автобусе с, может, знаете такого Васильев — тоже участник Евромайдана, вот я с ним ехал. Он на Гаевом подсел, а я с Юбилейного ехал. То есть, не сказал бы, что там всех сгоняли».

Когда же открыто призывать к сохранению территориальной целостности стало невозможно, представители луганского Евромайдана прибегли к другим методам.

«В кавычках полуподпольным. Стало довольно опасно. Мы перешли на другой уровень проукраинской агитации — присылали или развешивали наклейки. Затем начался «антиреферендум», когда я ходил с дочерью или сам, как правило вечером, срывал эти призывы идти на референдум или сверху наклеивал «вас разыскивает СБУ» — были такие наклейки».

С апреля 2014-го на оккупированной части Луганщины появились первые сообщения о расстрелах и избиениях людей на блокпостах боевиков. Людей объявляли агентами «Правого сектора», а их имущество — забирали. По меньшей мере два раза Сергей сам становился свидетелем таких событий.

«Я видел, как у Юбилейного остановили автомобиль, люди с автоматами вытащили водителя, избили. Машину забрали. Затем был еще один момент. Мы с женой ездили на пару дней в Старобельск и, возвращаясь, видели, как стояла машина на въезде перед Счастьем. Кажется фирма была транспортная «Репид-Киев». Видимо, их заинтересовало то, что машина с киевскими номерами — вот они полностью эту фуру разгружали. Не знаю, что с водителем. Просто грабеж происходил — там блокпост был у Счастья. Вот как раз они остановили эту машину, пассажиров проверяли, с автоматами заходили. Много таких моментов было — всех не упомнишь».

Начиная с июня, луганчане не могли ни спокойно спать, ни чувствовать себя в безопасности, хотя бы днем. Боевики ездили по городу, превращая жилые массивы в свои позиции. От луганчан можно услышать рассказы о том, как вооруженные мужчины спрашивали, как проехать к той или иной улице. Во время разговора выяснилось: в Луганске эти люди впервые и не знают даже названий районов.

«Мощные были перестрелки, минометные обстрелы. У нашего дома «Град» стоял, стрелявший ночью в сторону Счастья или еще куда-то — не знаю. Некоторые знакомые погибли. Один — учитель физики, который преподавал у моей дочки и я знал его лично, Паламарчук Игорь Валерьевич. Он погиб во время минометного обстрела прямо возле своего дома. Дети остались живы. Они как раз пытались выехать куда-то.

А еще одна — главный хранитель фондов Луганского областного краеведческого музея — она ​​также погибла от минометного обстрела в своем доме. То есть люди которых знал, вот так погибли».

В начале июля Сергей Телиженко уехал в командировку в Луцк. Жена осталась дома. И в какой-то момент ее терпение лопнуло, и она попросила ее забрать из Луганска.

«Предпоследний раз я был второго июля. Я выехал на раскопки на Волынь. Постоянно имел связь с женой. Несколько раз она обрывалась. Затем она позвонила и сказала, что терпение лопнуло у нее: «Приезжай, забирай!». Кажется, это было 22 или 23 июля, когда я приехал в Луганск. Тогда была горячая пора. Все летало, взрывалось. Я ехал один в купейном вагоне из Киева. Совсем один. Жена меня встретила, кстати, очень правильно сделала, потому что тогда цеплялись к мужчинам. То есть, можно сказать, что она потянула меня домой, а там уже собрались по минимуму. Главное, что взяли с собой попугая, кота, некоторые вещи и выехали в Киев 25 июля».

Еще с апреля в многолюдных местах люди перестали говорить вслух – чтобы не провоцировать конфликты с оппонентами. То же и на железнодорожном вокзале. Люди хотели тихо уехать из города, который горел. У некоторых уже не оставалось сил на споры и не было желания доносить свои мысли до других.
Так называемым патрулям «ЛНР» было безразлично. Вооруженные боевики цеплялись и к молодым мужчинам, и к пожилым женщинам.

Примерно такую ​​картину наблюдал и Сергей Телиженко, когда вместе с женой покидал Луганск.

«На вокзале было очень большое скопление людей. Особенно паники не было. Просто люди сидели и ждали. Помню, наш железнодорожный вокзал всегда шумный довольно был, а здесь он такой тихий какой-то. Только эти ходили с оружием. Очень неприятно было, что они цеплялись к людям. Цеплялись бы без оружия — другое дело, а так они с оружием ходили, что можно сказать. Я купил четыре билета — полностью купе выкупил. То есть, такого не было, чтобы кому-то не хватило. Если бы кто-то попросился к нам в купе, мы бы взяли. Но на Одессу и на Москву гораздо больше было людей, насколько я помню, чем на Киев».

Как и многие переселенцы, Сергей вместе с женой сменил несколько мест проживания, пока окончательно не осел в столице.

«На Киев, потом в Черкасскую область к родственникам, где моя дочь на тот момент была с другом. Я с ними немного побыл, потом я взял жену и мы поехали в Княжичи — это под Киевом по Житомирской трассе, потому что двое Княжичей есть — на правом берегу и на левом. Я ее оставил там со своими друзьями и коллегами, а сам поехал на Волынь, где до октября-ноября я работал. Затем заехал к жене, взял ее в Луцк. Там мы жили до 2016-го года. Затем из Луцка переехали в Белую Церковь, где жили почти три или четыре месяца, а потом уже в Киеве».

Сергей Телиженко пока не знает: вернется ли в Луганск после освобождения. Но не теряет надежды приехать по крайней мере к себе домой. В отличие от некоторых героев подкаста «Ключ, который всегда со мной», свои ключи хранит и намерен ими воспользоваться.

«Конечно, он со мной. Я не оставил его, как предыдущая ваша визитерка, которая в Донецке его оставила и сказала, что я уже туда не вернусь. Я надеюсь вернуться».

Підтримуйте Громадське радіо на Patreon, а також встановлюйте наш додаток:

якщо у вас Android

якщо у вас iOS