«70% преподавателей ДонНУ выехали в Винницу», — декан филфака ДонНУ

Дарья Куренная: Какова судьба Донецкого университета в Виннице?

Владимир Мозгунов: Первый год, связанный с переселением, был очень тяжелый, иногда не верилось, что мы справимся. Фактически надо было начинать все с нуля. Сейчас мы уже вошли в нормальное рабочее русло, набрали студентов на первый курс.

Дарья Куренная: Не сократилось количество желающих поступить в университет?

Владимир Мозгунов: Количество студентов сократилось на 30%. Это связано с тем, что многие студенты еще летом прошлого года видели ситуацию в Донецке и забирали документы, чтобы поступить в другие вузы Украины. Часть студентов отказалась от переезда в Винницу. По большому счету, объемами набора мы довольные, студентов у нас довольно много.

Алексей Бурлаков: Как вы уезжали с Донецка? Не весь коллектив выехал?

Владимир Мозгунов: Были коллеги, которые остались, чтобы «творить молодое государство». Были те, которые не могли в силу личных обстоятельств. Наши кадровые потери — это около 25-30%.

Дарья Куренная: Какие дипломы получат дети, которые остались на оккупированных территориях?

Владимир Мозгунов: Позавчера к нам приезжал наш бывший студент, который остался в Донецке и там закончил 4 курс. Он приехал с интересной бумагой, на которой пишет, что это диплом бакалавра. Он приехал с мамой, и они апеллировали к нам, что на основании этого документа мы обязаны принять его в магистратуру. Они понимают, что их обманули, но сами себе не хотят в этом признаться.

Алексей Бурлаков: Как студентам продолжить обучение?

Владимир Мозгунов: Студенты могли зарегистрироваться на сайте МОН Украины  во время эвакуации университета.

Когда мы выезжали, нам перекрыли доступ к документации. Часть документации нам приходилось вывезти обманом — мы заходили в захваченные корпуса, улыбались, говорили, что будем там работать и копировали необходимые документы.

Те, кто не зарегистрировался, был отчислен. Они восстанавливались летом через приемную комиссию. Каждую неделю у нас появляется 1-2 человека, которые просят помочь им вернуться в родной университет. Но их мы уже восстанавливаем на начало того курса, с которого они были отчислены, то есть они потеряют год времени.

Алексей Бурлаков: Были в Донецке угрозы физической расправы?

Владимир Мозгунов: Мы с коллегами с этим столкнулись. Заводились какие-то черные списки, которые грозились передать на блок-посты. Ситуация была очень неприятная. Коллектив раскололся, и те, кому ты доверял и даже считал друзьями, могли донести на тебя. Часть коллег выезжали тайно.

Алексей Бурлаков: Поддерживаете вы связь з теми, кто там остался?

Владимир Мозгунов: Только с теми, кто там остался не по идеологическим соображениям. Там остались мои коллеги, которые благодаря украинским законам, получают до 8 тис. пенсии и продолжают работать, и говорят, что Украина им ничего не дала. С такими я не могу общаться.

Алексей Бурлаков: Может быть, вы в курсе, что сейчас на месте университетских зданий?

Владимир Мозгунов: В студенческих общежитиях живет много разных сомнительных личностей. Информация очень противоречивая, зависимо от того, от кого она. Одни говорят, что все очень весело, учебный процесс идет. Другие говорят, что, например, на первом этаже филфака, где бухгалтерия, еще есть люди, а на втором уже никого нет. Хотя в социальных сетях пытаются представить идиллическую картинку. Но у меня есть информация от студентов, что те преподаватели, которые остались, по большей части пожилые люди, делают все для того, чтобы поменьше работать со студентами.