Адвокаты Станислава Клыха и Николая Карпюка будут подавать на апелляцию

Ирина Ромалийская: Было ли разделение голосов присяжных?

Марина Дубровина: Мы сможем узнать во время написания апелляционной жалобы, когда будем знакомиться с материалами дела. Сейчас об этом ничего нельзя сказать.

Ирина Ромалийская: Что дальше?

Марина Дубровина: На 24 мая назначено обсуждение последствий вердикта. Прокурор выступит с речью, будет указан срок, который он хочет дать подзащитным. Мы будем приводить все возможные аргументы для смягчения: наличие несовершеннолетнего ребенка у Николая, что у Станислава вердикт «виновен», но заслуживает снисхождения по обеим статьям.

Мы будем приводить все возможные аргументы для смягчения.

Михаил Кукин: За два дня до вынесения вердикта присяжных Николаю Карпюку и Станиславу Клыху дали выступить с последним словом. Послушаем запись фрагмента Николая Карпюка.

Михаил Кукин: Почему вердикты по фигурантам неодинаковы?

Марина Дубровина: Присяжные выносят вердикт по своему внутреннему убеждению. Сложно сказать, что было убеждением 12-ти присяжных. На мой взгляд, у Стаса есть проблемы со здоровьем. Есть разница в его поведении с первых чисел октября и тем, что происходит в суде сейчас. Это видно и присяжным.

Ирина Ромалийская: Мы можем услышать это и сделать вывод о состоянии Станислава Клыха, когда послушаем фрагмент его последнего слова.

Михаил Кукин: В каком состоянии Станислав?

Марина Дубровина: Состояние колеблется от агрессивного до очень спокойного и флегматичного. Учитывая, что время в суде было напряженное, я не имела возможности наблюдать, что происходит со Стасом в следственном изоляторе. Судья уже несколько раз после прений сторон удалял его с зала судебного заседания, из-за того, что в его присутствии сложно вести процесс.

Ирина Ромалийская: Он успокаивался сам?

Марина Дубровина: Скорую помощь вызывали в начале процесса. Она обычно приезжает, меряет давление, говорит, что оно высокое и делает укол. Все. В заключении судебно-психиатрической экспертизы написано, что он может продолжать участвовать в заседании. Врач в следственном изоляторе ставил диагноз: демонстративно-шантажное поведение. Судебно-психиатрическая экспертиза этот диагноз не подтвердила и не опровергла. Они написали, что он находится в состоянии психоэмоционального стресса, в связи с судебным разбирательством.

Судья несколько раз после прений удалял его с зала судебного заседания, из-за того, что в его присутствии сложно вести процесс.

Учитывая, что состояние прогрессирует, я обращалась с ходатайством о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы и просила, чтобы его наблюдали неделю-десять дней. Я отсылала председателю Независимой психиатрической ассоциации России аудиозапись. Он сказал, что ее достаточно, чтобы понять, что у него есть признаки психического расстройства.

Михаил Кукин: Какие ваши дальнейшие действия?

Марина Дубровина: Я не уверенна, что подадим апелляцию в первый день после приговора. Процесс был длительный — нам бы посмотреть протокол судебного заседания. Нам сказали, что там, возможно, более 700 листов. Думаю, мы точно подадим апелляционные жалобы. Это мое мнение, я также знаю мнение адвоката Николая Доки Ицлаева, Илья Новиков. Приговор точно будет обжалован.

Ирина Ромалийская: Марк Фейгин написал в посте, что была выбрана неправильная линия защиты Карпюка и Клыха.

Марина Дубровина: Я не знакома с высказыванием Марка. Но это его мнение. Я всегда говорю, чтобы приезжали и поработали в Верховном суде ЧР в этих «очень комфортных» условиях.