Чаще всего дети с Донбасса на Новый год просят, чтобы закончилась война — волонтер

Анастасия Рожинская: Лагерь для детей из прифронтовой зоны – территории, которая подконтрольна Украине, но все же там не так все легко. Это дети 8-16 лет, которые пережили многое: сидели в подвалах, попадали под обстрелы, видели такие вещи, которые дети видеть не должны были. Всего состоялось два заезда. В каждом – более ста человек. Лагерь организован с помощью Посольства Чехии, которое помогло финансово, а организационные вопросы закрывали Киевская ОГА и волонтеры.

Отмечу, что детей распределяли в отряды не по возрасту, а территориально – из одного села или поселка. Мы решили, что так не будет лишнего стресса у детей. Все же они учатся вместе, знают друг друга. Для них так будет комфортнее.

Андрей Сайчук: Расскажите о специфике работы с этими детьми.

Анастасия Рожинская: Очень важно было избежать использования какой-либо символики: ее не должно было быть ни на одежде, ни при выборе песен. Мы даже, когда выбирали вечерние кинофильмы, старались исключить любой вариант агрессии. Так как на детях любая «войнушка» может оставить серьезный след.

Они – обычные, творческие, здоровые и интересные. Единственное – им важно внимание. В принципе, как и любым другим детям. Когда они «включаются» во что-то, это очень здорово, так как генерируются новые идеи. Они постоянно заняты. Смена длится 18 дней. С 8 утра и до отбоя в 22.30 у них постоянная занятость – бегают, прыгают, участвуют в конкурсах, что-то творят. А для вожатых – это настоящий нон-стоп без сна. Мы ведь постоянно готовим им какие-то сюрпризы и праздники.

Наталья Соколенко: У каждой области есть свои традиции – по-разному отмечают одни и те же праздники. А как дети с восточной Украины отреагировали на день святого Николая?

Анастасия Рожинская: У нас Николайчик был немного раньше. Волонтеры из Белой Церкви передали подарки каждому нашему ребенку. Мы старались сюрпризы положить под подушку тихо, чтобы детей не разбудить. А потом мне мальчик из моего отряда так эмоционально рассказывал, что им принесли подарки. И честно признался: «А вы знаете, что это просто в Киеве Николай 19-го декабря, у нас он раньше».

Наталья Соколенко: О чем мечтают эти дети? Какие желания загадывают на Новый год?

Анастасия Рожинская: У нас не было такого, чтобы мы все вместе написали письмо Деду Морозу. Обо всех их желаниях мы узнаем в игровой форме или во время тренингов. Но чаще всего они просят, чтобы закончилась война, и, наконец-то, стало спокойно. Даже самые маленькие не боятся об этом говорить. Для них такая жизнь – уже норма. Это уже их быт, с которым они живут. Просто это приносит им неудобство, расстройство и какие-то проблемы.

Наталья Соколенко: Лагерь находится в Киевской области. Когда дети ехали сюда их не пугали всем знакомыми страшилками о бандеровцах?

Анастасия Рожинская: Самое интересное, что я для себя анализировала, какое распределение детей, которые за Украину, против или в нейтралитете. Соотношение приблизительно – 70 на 30. Больше проукраинских.

Андрей Сайчук: И не боятся эти 30% ярко или нейтрально выражать свое отношение к Украине?

Анастасия Рожинская: Нет! Они же дети! Они свою позицию показывают цветом на рисунке. У нас не было агрессивных конфликтов. Максимум – кто-то нарисовал флаг, а другому это не понравилось.

Очень «интересные» новости приходят с той стороны. Честно думала, что это просто шутки из Фейсбука, а оказывается – реальность. Одну девочку отвезли в другой город в больницу. Что-то у нее с сердцем было, и нужно было обследовать. И вожатые, закрепленные за этим отрядом, потом рассказывали, что уже появились слухи в ЛНР/ДНР – украинцы детей из Донбасса отвезли на органы. 

Андрей Сайчук: Как вообще отбирали этих детей в ваш лагерь? 

Анастасия Рожинская: По-разному. Одних военные отправляли, другим – в школе предложили. 

Наталья Соколенко: Откуда эти дети черпают информацию о том, что происходит на Донбассе, в Украине и в мире? 

Анастасия Рожинская: Дети общаются через социальные сети. Их просто невозможно оторвать от телефонов. И для нас это была катастрофа. Очень много общаются с военными. Коммуникация разрушена, и у них даже продукты в школу доставляются с помощью военной техники. Центрального завоза продуктов практически не бывает. 

Андрей Сайчук: А что им это общение с военными дает? 

Анастасия Рожинская: Они выбирают сторону. Есть ребята, которые настроены очень патриотично, именно потому, что общались с военными, и знают конфликт с их слов. У кого-то родственники в России, и это тоже определяет их взгляды. Но у них нет такого отношения – мы за этого президента или другого. Для них существует «хорошо» или «плохо». Если русские дают продукты за куски снарядов, то для ребенка – это хорошо. Ведь он из малообеспеченной семьи и просто хочет есть. 

Наталья Соколенко: Что значит «за снаряд»? Это обмен какой-то? 

Анастасия Рожинская: Дети рассказывали, что они приносили осколки снарядов, а им за это давали колбасу. 

Андрей Сайчук: Есть пример негативного общения с военными? 

Анастасия Рожинская: Мальчик 14 лет рассказывал, что ему доброволец из батальона угрожал пистолетом. И, по словам ребенка, военный был неадекватен. Соответственно, для ребенка – это стрессовая ситуация. Он до сих пор боится и переживает. 

Наталья Соколенко: А вы, как вожатые, пытались объяснить детям, что на самом деле происходит на востоке? 

Анастасия Рожинская: Мы не говорим о политике. Они приехали на реабилитацию. Наша задача – заложить им главные жизненные принципы, чтобы у них все было хорошо.