Чиновники Украины боятся крымских татар, — Ислямов

Ирина Ромалийская: Идея создания батальона возникла давно, я помню наш с вами разговор во время той самой блокады. Вы говорили, что Аваков уже дал добро и готов присвоить номер воинской части. До сих пор батальона нет. Почему?

Ленур Ислямов: 25 лет независимости Украины…Мы говорим: Крым, крымские татары. Что в итоге? Как боялись, так и боятся. Чиновники Украины боятся крымских татар. Есть даже такая формулировка: зачем их усиливать? Посмотрите, это очень хорошо укладывается и в российскую стратегию создания «русского мира» в Крыму: зачем крымских татар усиливать в Крыму.

Получается, на полуострове говорят об этом, а на материке такими же российскими оккупантскими мантрами говорят те люди, которые не хотят нам давать батальон.

Ирина Ромалийская: Министр внутренних дел Арсен Аваков еще 7 июня 2016 года на брифинге сказал, что встречался с Джемилевым и Чубаровым, цитирую: «Мы обсуждали, как использовать тех патриотов, которые находятся на материковой территории Украины. Мы все-таки приняли линию, что это страна Украина, и здесь не должно быть ни армянского, ни грузинского, ни крымскотатарского отдельного батальона. Это должны быть специальные силы украинской армии, в которых могут служить и крымские татары, и армяне, и многие другие…»

Ленур Ислямов: Это один в один с указа о реабилитации, который издал Путин. А там сказано, что были реабилитированные армяне, греки, в том числе и крымские татары. Все очень «классно» ложится. Когда мы говорим «крымские татары», нам говорят: а чего вы все время буравите крымскотатарскую тему? Депортировали же не только вас! Конечно, не только нас, но 99% — депортировали нас. Но нам говорят: смиритесь — 1% тоже был депортирован.

Также была зачитана формулировка «национальный батальон». То есть мы не просто хотим украинскую армию, мы хотим крымскотатарский батальон, еще и со своей национальной символикой, еще и национальный в плане национального формирования. Посмотрите, сколько мин замедленного действия! И простой человек думает: зачем это, если у нас унитарное государство.

Мы говорим о том, что мы хотим войти в состав украинской армии или Национальной полиции в составе крымского батальона. Мы не говорим: крымскотатарского. Мы вообще не хотим выпячивать национальную тему, когда это касается ВСУ, каких-то силовых блоков. Мы говорим о нашей мотивации как крымских татар. 

Мы все мнем эти темы: нужен-не нужен. С национальной территориальной автономией в составе Украины такая же история. 18 мая в прошлом году наш президент сказал о том, что у крымских татар будет возможность самоопределится на своей исторической родине в составе Украины. Осталось два месяца. Пусть сделает то, что обещает.

Батальон важен тем, что мы покажем замотивированных людей, которые будут стоять на границе, тем людям, которые находятся в Крыму. Ведь 257 детей крымских татар забирают, а мы не хотим, чтобы их забирали в российскую армию. И на материке тоже говорят: «ну что вы беспокоитесь, ну научатся они стрелять в русской армии». Но они же присягу будут давать завтра российской армии!

 

 

И когда мы вернем Крым, то скажем: вы изменили той стране, теперь этой будете изменять. Но так не пойдет. Мы изначально травмируем психику молодого человека только потому, что мы, оказывается, неспособны сделать маленький батальон на границе с Крымом. Такая большая держава, формирующаяся, говорим крымским татарам и крымчанам: «тримайтеся», мы с вами три года подряд.  

Одну вышку поставили. Все существует еле-еле, еще и батальон нам не дают. Ну не вышли мы еще лицом, еще не те. И на материке существуют люди, которые не хотят делать ничего, что будет раздражать Путина.

Татьяна Курманова: На границе есть ваши люди, если батальон легализуют, вы планируете оставаться возле Крыма?

Ирина Ромалийская: Имеется ввиду гражданское формирование «Аскер»?

Ленур Ислямов: Блокаду переформатировали в гражданское формирование. Гражданское общество не может все время выполнять функции государства. Государство обязано в какой-то момент сказать: да, я не углядел, как и с энергетическим контрактом. Никто же с нами не советовался, когда заключили контракт и торговали электроэнергией с Крымом. Никто не спросил: а как вы думаете, если мы напишем Крымский федеральный округ в составе России и контракт сделаем в рублях.

Вроде мотивировка классная: там граждане Украины остаются без света, мы должны их поддержать, роддомы, а про военные базы кто-нибудь говорил? Мы как активисты гражданской блокады могли поднят цену в пять раз, а потом сказать: мы же подняли цену, и Украине выгодно, и давайте в пять раз дороже торговать с Крымом, и российские оккупанты бы на это пошли. Мы бы себя тешили тем, что заработаем для Украины. Зачем такой ценой нам такая честь?

Те вещи, которые мы можем делать как хозяева этой земли, не может никто

Если мы будем бесчестными, давайте будем бесчестными до конца. Поэтому торговать с оккупированной территорией, финансировать то, что делает оккупант на нашей территории в Крыму, мы не позволим. Для нас торговать с оккупантом — уголовно наказуемое преступление. И мы заблокировали эти вышки только потому, что остановили это уголовное дело. А дальше мы не стали это все пуширвать потому, что поняли, что власть возглавила это дело, а мы как общество находимся в составе гражданского формирования. И «Аскер» наблюдет за тем, чтобы правильно совершалось законодательство Украины.  

Татьяна Курманова: Вы говорили, что одна из целей батальона — возвращение Крыма, а каким образом вы это видите?

Ленур Ислямов: Знаете, мы сегодня показывали фильм. АТR снял фильм вместе с контрразведкой СБУ о том, как происходит вербовка на границе, как там поступают с людьми. И там есть момент, когда вербовали сотрудников СБУ, которые остались в Крыму (а их 90% перешло на сторону оккупанта), и им говорили такую формулировку: «Украина — не государство и Украины больше нет и никогда не будет, оставайся с Россией, или ты потеряешь все. Ты останешься за бортом». И эти 90% остались там. 2200 человек.

Мы с батальоном там находимся, и нам украинцы, которые болеют за Украину, говорят: «Вы сильно на нас не смотрите, вы верьте в то, что вы делаете. Делайте. И мы с вами». Это важно для нас. Никто не может быть замотивирован на возвращение Крыма так, как народ, который вышел из Крыма.

Татьяна Курманова: Какие пути легализации батальона вы видите сейчас? И какие действия предпринимать для достижения своих целей?

Ленур Ислямов: Вы помните, как в 2014 году появились «зеленные человечки». И мы попали в такую ситуацию, что не понимали, что происходит. Весь телеканал АТR превратился в раздаточное звено: мы возили какие-то бронежилеты с материка, ботинки.

А что дальше произошло. Мы увидели, как военные взяли свои пожитки, сели в грузовики и стали обратно выезжать. А самолеты не взлетали, чтобы что-то разбомбить, а с них разбирали крылья — на вагоны и отправляли на материк. То, что должно было защищать гражданское общество, оказалось неспособным это сделать.

А почему? А потому что ни одного замотивированного крымского татарина не было командиром частей, которые там стояли, из западной Украины тоже не было ни одного командира части. Были крымчане, у которых родственники, на которых тут же надавили ФСБ-шнки в Крыму.

В этом батальоне пить не будут, как не пили на блокаде в части, за которую мы отвечали, и как не пьют в гражданском формировании «Аскер»

Татьяна Курманова: Если батальон будет на границе с Крымом, вы не думаете, что возможны проблемы: люди на одном месте привыкают, начинают как-то вступать в диалог с той стороной?

Ленур Ислямов: Если создается этот батальон и попадает туда, и мы сможем вытянуть на материк тех ребят, которых сейчас хотят забрать в оккупантскую армию, обучить крымских татар и крымчан, которые захотят служить, если мы сможем их сохранить там, то командующие ВСУ или министр МВД решает: ротировать часть этого батальона в АТО или куда-то еще. Это дело внутренних дел, которые этим занимаются. И даже нужно ротировать, чтобы не сидели в одном месте.

Ирина Ромалийская: Кто должен принять окончательное решение о создании батальона?

Ленур Ислямов: Президент.

Ирина Ромалийская: Вы с ним общались по этому поводу?

Ленур Ислямов: Позавчера общался Мустафа Джемилев с Рефатом Чубаровым, они были у президента. Я как глава гражданского формирования, которое было затронуто на встрече, отправил официальное письмо на имя Полторака. Ждем ответ.

Ирина Ромалийская: Вы себя в этом крымском батальоне видите командиром?

Ленур Ислямов: Нет. Я не вижу себя командиром. Командиром должен быть тот человек, которого даст МО. Это должен быть человек, замотивированный на возвращение Крыма. Тех командиров, которых будет рекомендовать МО, мы хотели бы видеть такими. Мы себя видим гражданским обществом, которое стоит на границе и которое будет всячески помогать.

Кроме того, что этот батальон будет сохранять ребят, которые в Крыму и пойдут не в оккупантскую армию, а будут стоять на материке на границе, мы сможем переговорить с разными странами, чтобы они помогли вооружением, техникой.

Деоккупация Крыма начнется тогда, когда Украина поймет, насколько важно информационное оружие

Татьяна Курманова: Когда вы ожидаете ответа о дальнейшем будущем батальона?

Ленур Ислямов: Де-факто батальон существует. Мы его держим сейчас на минимальном составе, потому что расходы, которые требует батальон, нам пока непосильны — это же волонтеры этого дела. Поэтому мы раскидали сейчас часть людей, которые в АТО или могут находится по домам, проходят определенным образом инструктаж. Эти люди в какой-то момент готовы тут же собраться. Последний штурм показал, что мы очень мобильные.

Если украинская власть не примет решение, если все будет дальше продолжаться по кругу, тогда мы действительно поймем, что сами должны все делать. Пока мы делаем все сами, но мы хотим, чтобы украинская власть фиксировала те вещи, которое делает гражданское общество, как можно быстрее. А деоккупация начнется уже сейчас. С голов тех людей, которые там остались. С информационного освобождения Крыма. А одна вышка, которая поставлена на границе, этого не спасет. Это хоть позднее, но начало. Дальше — признание крымскотатарской национальной территориальной автономии в составе Украины. Это уже деоккупация. И люди воспрянут духом. А когда люди воспрянут духом, тогда они перестанут быть рабами. А если человек освобождается от рабства, он способен на поступки.