Чирний считает себя патриотом Украины — координатор «Росузника»

Как и почему цензурируется корреспонденция Александра Кольченка и Олега Сенцова, почему пенитенциарные власти РФ создают информационный вакуум для украинских политзаключенных и что можно сделать, чтобы ребята получали письма от всех, кто их поддерживает? Об этом рассказывает координатор проекта «Росузник» Яна Гончарова.

Ирина Ромалийская: Что пишут в письмах Сенцов и Кольченко?

Яна Гончарова: Переживания, что происходит в их жизни, их настроения, мысли, мы также обсуждаем новости. Саша читает книги, занимается спортом.

Цензуру проходят все письма, но она не может длиться дольше 3 дней с момента их получения. Поэтому то, что им не дают письма — это часть давления, такие мелкие пакости, ведь это очень сильно угнетает.

Ирина Ромалийская: Вспоминаю интервью Геннадия Афанасьева. Он говорил, что чувствовал угнетение тоже, ведь не получал письма. А когда вышел из заключения, ему отдали их целый мешок.

Яна Гончарова: К сожалению, это нормальная практика для политических заключенных. Олег тоже продолжает писать, но ему не передают письма вообще, а его письма тоже не отправляют. И поток писем не прекращается, его продолжают поддерживают.

Лариса Денисенко: Может ли Олег писать в заключении свободно?

Яна Гончарова: На это нет запрета, он пишет, уже есть несколько сценариев и наметки на будущую книгу. Но это тяжело морально — брать впечатления и энергию. Думаю, проблем с этим не будет, ведь личные записи не изымают. И Олег пока что ничего из этого не посылает.

Я пишу всем, недавно пришел ответ от Николая Карпюка, от Саши Костенко. Написала также Выговскому, Чирнию, Коломийцу, но от них ответа еще не было.

Ирина Ромалийская: А что пишет Чирний?

Яна Гончарова: Письмо от него пришло в начале года. Он писал, что рад поддержке людей (видимо, писали уже не через «Росузник»). Также писал, что считает себя истинным патриотом Украины, что он — прав в этой ситуации. Обоснований он не писал, но свой патриотизм он обосновывает тем, что формально отказался от российского гражданства.

Ирина Ромалийская: И признался, что боролся в Крыму с российской властью.

Яна Гончарова: Ну и это тоже. Он сейчас в Лефортово уже больше месяца и входит в списки обмена.

У Костенко сложная ситуация: ему не дают писать письма, у него проблемы с рукой. Но он старается держаться и ждет новостей по обмену.

Лариса Денисенко: Можно ли уловить настроение политзаключенных по их интонации в письмах?

Яна Гончарова: Саша более-менее держится, он более позитивен. Олег впадает в апатию, депрессию. Он, видимо, ожидал, что обмен произойдет быстрее. Ему тяжеловато, что на фоне всех разговоров ничего не происходит.