Что происходит на турецко-сирийской границе?

Гостья студии — журналистка Анастасия Магазова.

Анастасия Магазова: Идея поехать в Ливан и Турцию появилась намного раньше, чем идея собрать деньги на проект о конфликтных зонах постсоветских стран. Мы успели собрать всю сумму, но к реализации мы приступим где-то через месяц, потому что нужна более детальная подготовка.

В Ливан и в Турцию мы поехали с двумя коллегами, один из которых из Польши, с Татьяной Козак и Петром Андрусечко. Во время поездки мы хотели проехать вдоль сирийской границы со стороны Турции и Ливана.

Алена Бадюк: Первым городом, который вы посетили, помимо Стамбула, был Газиантеп. Насколько близко он находится к границе?

Анастасия Магазова: Газиантеп находится на юго-востоке Турции. Южнее будет сирийская граница. Город Алеппо расположен в 120 километрах. Это достаточно близко.

Четыре года назад этот город стал воротами для сирийских беженцев. Официальные цифры говорят о том, что около 500 тысяч беженцев из Сирии находятся там, неофициально — около миллиона, это практически половина населения города до начала конфликта. Сейчас город уже не принимает беженцев. Два года назад сирийско-турецкая граница именно в этом месте была закрыта для пересечения. Ее могут пересечь только люди, которые нуждаются в неотложной помощи и являются представителями гуманитарных или дипломатических миссий. Очень важно отметить, что турецкое правительство ввело визовый режим для сирийцев. Сейчас очень сложно получить возможность пересечь границу.

Есть контрабандисты, с которыми можно пересечь границу. Стоит это достаточно дорого — около 500 долларов. И это всегда риск для жизни.

Алена Бадюк: С кем удалось пообщаться? Удалось ли своими глазами увидеть условия, в которых живут беженцы?

Анастасия Магазова: Те люди, которые живут в городе Газиантеп, находятся там уже 4 года. Их жизнь более-менее состоялась. Есть огромные проблемы с тем, что люди не знают языка. Люди мало говорят по-английски. Детям нужно идти в садики, школы. Система образования не успела адаптироваться к таким вызовам.

Сирийцев можно сразу узнать. Их стиль одежды немного отличается от одежды местного населения. В нескольких районах города организованы центры помощи, куда приходят люди за финансовой поддержкой, одеждой, сухпайками. Они организованы международными миссиями.

Татьяна Курманова: Недавно в Астане были переговоры по Сирии. Вы встречались с представительницей оппозиции, которая должна была принимать участие в этом процессе.

Анастасия Магазова: Да, мы встречались за две недели до переговоров. На тот момент дата еще не была известна. Эта женщина является представительницей оппозиции. Территория Сирии контролируется разными группами людей. Одну из частей Алеппо контролировала оппозиция. Представительница оппозиции, с которой мы встречались, сама из города Алеппо. Она представляет мирную часть оппозиции. Она принимает участие в переговорах. Представители этой группы говорили, что для них самое главное — сохранить мир. Ситуация очень похожа на то, что происходит на Донбассе. Перемирие есть, но его нет.

Алена Бадюк: Одна из организаций называется «Белые шлемы». Расскажите о ней?

Анастасия Магазова: Это волонтеры, которые организовались три года назад в разных городах, подконтрольных сирийской оппозиции. Они оказывают помощь мирному населению, спасают людей из-под завалов, оказывают медицинскую помощь. Российские и подконтрольные режиму Асада СМИ очень сильно критикуют эту организацию, называют ее участников террористами, потому что финансирую ее деятельность страны, которые выступают против режима Асада. У организации есть доноры и краудфандинговая кампания. Ее участники — сирийцы, молодые люди, которые поддержали революцию в Сирии в 2011 году. Единственный их офис не в Сирии находится в городе Газиантеп.

Алена Бадюк: Можно ли сопоставить по масштабу, по активности украинское и сирийское волонтерство?

Анастасия Магазова: Есть очень много общего. Просто нужно понимать, что в Сирии масштабы и уровень гуманитарной катастрофы намного серьезнее.

Но мне кажется, что волонтерство не такое активное, потому что речь идет о войне в другой стране. Люди, конечно, против войны. Никто не хочет иметь войну на границе.

В Ливане население составляет 4,5 миллиона. И 2 миллиона беженцев приехали из Сирии. Все беженцы, с которыми я общалась, говорят, что мечтают вернуться на родную землю.

Татьяна Курманова: Как вы очутились в Ливане?

Анастасия Магазова: Мы полетели на самолете. Для того, чтобы въехать в Ливан, незамужним женщинам до 40 нужно предоставить обратный билет, адрес проживания. Нам очень повезло, что с нами был коллега. К нам было меньше вопросов. Когда мы пытались снять квартиру, нас спрашивали, будем ли мы только вдвоем. Мы ответили, что втроем, один из нас — мужчина.

Татьяна Курманова: Ливан активно вовлечен в сирийскую войну. Какая там ситуация?

Анастасия Магазова: До конца прошлого года в этой стране не было президента, был исполняющий обязанности. У местного населения есть много надежд на то, что все наладится в процессе развития страны. Группа Хезболла принимает участие в сирийской войне. Это часть ливанского общества, часть политической системы, с которой не все согласны.

Татьяна Курманова: Расскажите о Бейруте.

Анастасия Магазова: Есть прекрасный центр города, правительственный квартал, где все отстроено. И есть очень бедные районы, где нет никакой коммуникации, есть только электричество. Интернет слабый, мобильная связь не очень. Бытовые проблемы очень сильно ощущаются, когда приезжаешь в Ливан. Кроме Бейрута, мы были в городе Триполе. Там мы поехали в лагерь палестинских беженцев.

В Ливане, кроме 2 миллионов сирийских беженцев, еще и 400 тысяч палестинских беженцев.

Алена Бадюк: Знают ли люди, с которыми вы общались, о конфликте в Украине?

Анастасия Магазова: В основном не знают, но встречались люди, которые четко знают, что происходит в Украине. В лагере с палестинскими беженцами сказали, что знают. Сирийцам меньше об это известно.

Нам говорили о том, что агрессия исходит от России, Владимира Путина.