facebook
--:--
--:--
Включить звук
Прямой эфир
Аудионовости

«Дневник Майдана» Влады Ралко: я рисовала события, изменившие реальность

С художницей Владой Ралко вспоминаем о киевских событиях 2013–2014 годов, о том времени, когда она практически ежедневно рисовала и реагировала на реальность

«Дневник Майдана» Влады Ралко: я рисовала события, изменившие реальность
1x
Прослухати
--:--
--:--

Ирина Соломко: Расскажите о проекте «Киевский Дневник», каким он был тогда и какой он сейчас?

Влада Ралко: «Дневник» — это серия рисунков, которые я начала рисовать с самого начала Майдана. Я не датировала рисунки. Их много, и они появлялись с новостями, которые фиксировали новые повороты реальности. Он закончен, я начала его в 2013-м году, а последняя зарисовка датирована 2015-м.

Я рисовала события, которые изменили реальность для нас. Это не документальная фиксация, а фиксация моих переживаний, страхов. Рисунков больше трехсот, это не настоящий дневник, не документальная фиксация, название условно, это не личные записки, это художественный прием и оправдание того, что этих рисунков так много.

Это события, которые изменили мир для нас, изменили реальность, и я рисовала его до тех пор, пока реальность не начала дублировать сама себя. Время от времени происходило странное, конкретный рисунок начинал быть актуальным для абсолютно другого события, в нем было некоторое зерно реальности, которое выростало в другом событии.

Ирина Соломко: Какова цветовая тональность ваших рисунков?

Влада Ралко: Такая категория не очень применима к художникам. Некоторые работы мрачные, некоторые — радостные.

Лариса Денисенко: Что люди говорят на выставках про ваши картины? Делились ли впечатлениями?

Влада Ралко: Нашим людям было все понятно, они смотрели на рисунки буквально  моими глазами,  а за границей говорили о том, что рисунки мрачные, спрашивали, неужели это реальность, неужели не знак, не метафора? Я там были фрагменты оторванной руки, а это мы читали в новостях о том, что какому-то парню оторвало руки.

Это с одной стороны символическая реальность, а с другой стороны — чистая и буквальная реальность. В процессе рисования был страх, потому что внутренне я поддерживала горячо одну из сторон, и был страх впасть в прославление, и навредить одной из сторон.

Лариса Денисенко: Сталкивались ли вы с цензурой? Особенно по поводу образа героя? Потому что мы любим чистых героев, светлые образы?

Влада Ралко: Я старалась избегать самоцензуры, разве что какие-то рисунки я не выставляла в определенный момент. Один из таких рисунков — символическая медведица в виде римской волчицы и два пьющих молоко младенца в украинских веночках.

Дело в том, что болезнь общая — упрощение реальности и попытка свести реальность свести к простым формам и выводам и обезвредить реальность для себя. Вот сейчас это происходит на Майдане, это — советское празднование.

Ирина Соломко: Вы видели, что в данный момент происходит на Майдане?

Влада Ралко: У меня нет предложений, как это нужно сделать, но вот я услышала торжественный голос Жени Нищука, который по-левитановски ко всем обращался.

Лариса Денисенко: Я это называю реквиемизацией, возможно, в этот день лучше всем помолчать. Я слышала, что сейчас учителям дают разнарядки в эти даты проводить экскурсии на Майдан, вести какие-то тематические беседы. И это очень трудно, так как классы сейчас состоят не только из киевских детей. То, что является для одних примером независимой борьбы, другие воспринимают иначе, это очень сложно, хочется иронизировать, но и забывать нельзя. Как художнику балансировать в таких обстоятельствах?

Влада Ралко: Разговаривать, анализировать это, думать об этом. Нужно понимать переменчивость реальности. А мы пытаемся все время ее остановить и утвердить в каком-то определенном качестве, а на самом деле мы ее теряем.

Это один из важных моментов, почему я стала делать эти рисунки, потому что я знала, что реальность будет изменена, будет героизирована, упрощена и извращена.

Лариса Денисенко: Если листать ваши рисунки за 18, 19, 20 февраля, какие они?

Влада Ралко: Мне сложно описывать работы, переводить рисунки в слова мне сложно. Могу сказать, что рисунки тех дней не самые эмоциональные из всех. Но тут дело вот в чем: если бы я продолжила «Дневник», я бы сейчас нарисовала бы мертвый дом профсоюзов, затянутый белым, я не думаю, что он был бы менее эмоциональным. Эмоциональность вне времени.

Лариса Денисенко: У нас образование базировалось на хронологии, мы обязаны были помнить даты, а психологи говорят, лучше работать с ассоциациями. Какие у вас ассоциации вызывают события 2014 года?

Влада Ралко: Помню, как после первых смертей в январе 2014 года были выходные, все потянулись на Грушевского. Мы же не знали, что будет дальше, нам казалось, самое страшное позади. И я помню, как тогда меня поразила маленькая внучка Володи Будникова.

Она была в розовом комбинезоне на фоне черной сожженной брусчатки, и я подумала, что это не конец, когда вдруг соединяются две реальности: когда в центре убивали людей и тут же люди возмущались, что какие-то магазины закрылись. Убивают людей, а рядом люди гуляют с колясками. Я до сих пор не могу в это поверить.

Ирина Соломко: Где сейчас можно найти ваши рисунки? Может, есть выставка?

Влада Ралко: «Дневник» полностью не выставлялся нигде, он слишком велик, поэтому выставлялся только фрагментарно. Один из фрагментов можно было увидеть в Национальном художественном музее, и в рамках проекта «Фантазия и реальность». Сейчас этот проект показывается в Черновцах в галерее «Бункер».

Ирина Соломко: Возили ли работы за границу? Ведь все забывается, а благодаря вашим проектам искру памяти можно поддержать.

Влада Ралко: Я думаю, что будет повод, но стоит делать все разумно и попадать в точку. После Майдана было много проектов, прославляющих Майдан, но вот эта множественность проектов, парадоксальным образом, убивает Майдан. Это количество его «заваливает». Нужно чувствовать грань.

Лариса Денисенко: Влада, а вас не обвиняли в пропаганде? От Музея Революции Достоинства не было предложений приобрести ваши работы?

Влада Ралко: Думаю, художественный проект не документ, даже если используются документальные приемы, когда это переходит в область визуального искусства, это не документ, поэтому если рисунки и окажутся в музее, то только в художественном.

О пропаганде мне никто не говорил, проект сложно обвинить в пропаганде, я считаю, что героизации там нет. 

Ирина Соломко: «Беркут» представлен на ваших рисунках?

Влада Ралко: Да, конечно! Это одно из первых впечатлений, еще во время студенческого майдана.

Лариса Денисенко: А с рисунков может считываться жертвенность и беркутовцев?

Влада Ралко: Это сложный вопрос, опасные темы, мы имеем дело с опасной реальностью, которая опасна всегда.  Я не хочу забывать, что 2014 год был годом Шевченко, это была абсолютная прямая параллель, настолько противоречивый Шевченко, которого пытаются обезвредить, разобрав на нужные цитаты, а ненужные — удалив, манипулируют цитатами вместо того, чтоб рассматривать его всего! И реальность нужно рассматривать всю.

Реальность тогда подбрасывала очень много знаков, которые могли помочь нам разобраться во всех вопросах.

Лариса Денисенко: Была ли идея расширить проект и дописать комментарии?

Влада Ралко: Да, обязательно. Я планирую дописать комментарии искусствоведов, критиков, моих друзей.

Ирина Соломко: Над чем вы сейчас работаете? Что вас вдохновляет?

Влада Ралко: Сейчас я некоторое время молчу, у меня есть явное ощущение, что слова истощились, не воспринимаются, многие фотографии Майдана не воспринимаются так, как должны бы. Поэтому для меня важно взять некую паузу, помолчать.

Поделиться

Может быть интересно

Россия перемещает гражданских заложников глубже на свою территорию: в Чечню, Мордовию, Удмуртию — Решетилова

Россия перемещает гражданских заложников глубже на свою территорию: в Чечню, Мордовию, Удмуртию — Решетилова

Контрабанда, эмиграция, бои за Киевщину: история Алексея Бобровникова

Контрабанда, эмиграция, бои за Киевщину: история Алексея Бобровникова

«Упало все», а не только «Киевстар»: как роспропаганда атаковала на этой неделе

«Упало все», а не только «Киевстар»: как роспропаганда атаковала на этой неделе