«ДНР» перестанет существовать, если мы не будем принимать их метал, — журналист

Сергей Гармаш, главный редактор портала «Остров», опубликовал статью, в которой проанализировал данные из этого отчета. Своими наблюдениями журналист делится в студии «Громадського радио».

Анастасия Багалика: Что было в отчете и к чему вы пришли, анализируя этот отчет?

Сергей Гармаш: В отчете указаны общеметалургические мероприятия, которые там работают, также там есть данные трех вновь открывшихся предприятий, одно из которых было создано буквально в октябре 2016 года. Соответственно, его продукция не могла попасть в этот отчет или внести в него какой-то весомый вклад. Другие предприятия тоже относятся к разряду средних, и объем их продукции тоже не может существенно влиять на экономическую ситуацию в регионе.

Также я анализировал открытую информацию, опубликованную на сайте «Енакиевского металлургического завода», принадлежащего компании «Метинвест», которая принадлежит Ренату Ахметову. На сайте есть прошлогодняя статистика, которая, фактически, коррелируется с информацией, которое опубликовало так называемое «министерство промышленности» «ДНР». Плюс есть победная реляция о том, что этот завод, находящийся на оккупированной территории, увеличил там производство каких-то прокатов. Соответственно, не сложно сделать вывод, что вся экономика «ДНР» — это украинские предприятия, которые там работают, хотя зарегистрированы в Украине, и они действительно выпускают свою продукцию.

Но они считают это экономикой «ДНР», и они за нее отчитываются. Более того, в этом отчете указывается, что металлургическая промышленность — это 47% от общей промышленности «ДНР». Фактически, этими данными подтверждается, что у них действительно есть определенный рост, но это рост украинской промышленности, которая находится на той территории, но никак не их. У них есть лишь одно так называемое «государственное металлургическое предприятие» «Юзовский металлургический завод», который они основали в конце 2016 года на базе ISTIL, «Донецкого электрометаллургического завода», но он тоже еще не начал работу, поэтому его продукция тоже не могла попасть в этот отчет.    

 

       

 

Лариса Денисенко: Если они говорят о приросте экономики, то куда идут эти деньги?

Сергей Гармаш: Доходы — это то, что остается после того, как была произведена продукция, то есть была получена прибыль. В данном случае прибыль получает собственник, а собственник находится на территории Украины, но, соответственно, люди, работая там, получают зарплату. При чем ее возят туда наличкой, и мы не знаем, сколько из этих чемоданов с деньгами достается непосредственно на зарплату, а сколько идет в так называемые налоги «ДНР».

О том, что налоги все предприятия, работающие там, платят и «ДНР» постоянно говорил и Захарченко, и Ташкент, их «премьер-министр». То есть это признанный и логический факт.

Наверняка, работники заводов также платят деньги в Пенсионный фонд, но мы знаем, что для того, чтобы получить пенсии, нужно выехать на Украину и быть там заррегистрированными. Я не думаю, что все пенсионеры из Енакиево зарегистрированы на территории Украины, а если даже и так, то это незаконно, потому что наше министерство ведет борьбу с теми, кто живет там, а зарегистрированы на самом деле не по месту проживания. Соответственно, здесь не должно быть вопроса по пенсиям. В любом случае, с каждой зарплаты каждого работника отчисляется подоходный налог. По-моему, здесь все однозначно: выгоду получает собственник и «Л/ДНР». Я не знаю, насколько можно говорить о выгоде для сотрудников, поскольку они-то живут, фактически, в тюрьме, поэтому это больше напоминает кормежку заключенного, чем реальную помощь этим людям.

Если говорить о выгоде Украины, то она действительно есть: платятся налоги. Но давайте сопоставим: мы каждый день платим от 2 до 10 миллионов долларов, в зависимости от обострения ситуации на линии разграничения, на эту войну, и трудно сказать, что нам выгоднее.     

Анастасия Багалика: В статье вы уделяете внимание моменту, что самопровозглашенные «ДНР» все время жалуются на то, что их продукция не может выйти на внешние рынки, но, очевидно, она все-таки как-то выходит, просто об этом не говорят публично. Какие есть схемы?

Сергей Гармаш: Они говорят, что их продукция продается в 15 или даже 38 странах мира, несмотря на то, что «Л/ДНР» считаются непризнанными. Можно опять же посмотреть сайт «Енакиевского металлургического завода» или ДМЗ и посмотреть, куда они поставляют свою продукцию. Там действительно получается где-то 15 стран. То есть, они может и не врут в этом плане, но это все равно украинская продукция.

Еще они отчитываются, что у них машиностроительное предприятие «Ясиноватский машиностроительный завод» продал в Казахстан угольный комбайн. Это объясняется тем, что у них налажены официальные дипломатические отношения лишь с Южной Осетией, и они поставляют туда свою продукцию, а с Южной Осетии это продается в такие страны, как Казахстан. Схем очень много. На самом деле, когда открыта граница, особой необходимости говорить о схемах нет, это все решается договоренностями, например, с российскими пограничниками.

Анастасия Багалика: Когда речь идет о металлургии подконтрольных боевикам территорий, насколько велик этот процент, в сравнении с тем, что осталось на территории Украины?  

Сергей Гармаш: Основное производство все-таки осталось на территории Украины. Это мариупольские металлургические комбинаты. Там остались лишь «Енакиевский металлургический завод», «Макеевский меткомбинат», который сейчас является филиалом енакиевского завода, и особо в последние годы он уже не работал, остался ДМЗ, в котором работает только одна печь и неработающий ISTIL, который они сейчас называют «Юзовским заводом». Из предприятий чисто металлургических — это все. Их проблема в том, что их металлургический комплекс не сможет даже нормально функционировать, если они, скажем, не захватят Мариуполь.  

Анастасия Багалика: Можно ли рассматривать опубликованный на сайте так называемого «министерства промышленности и торговли» «ДНР» отчет как доказательство того, что предприятия, зарегистрированные на территории Украины, действительно платят налоги в «ДНР»? Попали ли эти цифры в их отчет?

Сергей Гармаш: В отчете не указаны конкретные предприятия, но там есть информация, что было реализовано продукцию на сумму 51 миллиард рублей, но из чего она состоит, они не указывают.

Я думаю, что нужно было открывать уголовные дела о финансировании терроризма еще когда Захарченко или Ташкент заявили о том, что все украинские предприятия платят налоги, и это логически понятно, но просто, наверное, нет политической воли, у нас сейчас другой подход.  

Анастасия Багалика: Я просто пытаюсь понять, со стороны боевиков это голословное обвинения и цифры просто взяты для красного словца или это реальная картина?  

Сергей Гармаш: Я уверен, что это реальная картина. Уже три года эта территория живет по своим законам. Ясно, что люди, для того чтобы выживать как-то налаживают свой быт и свою производственную деятельность, налаживаются какие-то связи с Россией.

Лариса Денисенко: А мы как Украина что-то оттуда получаем?

Сергей Гармаш: Тот же Захарченко буквально в марте прошлого года говорил, что у них идет спад по металлопродукции, потому что они не могут ее продавать на внешние рынки, поскольку это непризнанная республика. Это действительно так. Предприятия работают, и куда они реализуют свою продукцию? Естественно, в Украину. Ситуация однозначна. Естественно, большая часть продукции, производимая там, завозится сюда, ну и что-то у них идет на внутренний рынок. Это очень легко увидеть. Можно зайти на сайт нашего СБУ и посмотреть, на ввоз чего даются разрешения. Оттуда ввозят метал и уголь, а мы туда завозим лес и водку, все, что нужно для нормального существования «ДНР».

С «ДНР» в Украину ввозят метал и уголь, а мы туда завозим лес и водку, все, что нужно для нормального существования «ДНР».

Анастасия Багалика: В связи с тем, что вы в материале анализируете объемы предприятий, за последнее время боевики пытаются довести предприятия, которые остались на их территориях, до тех объемов, которые были до конфликта или нет?

Сергей Гармаш: Можно пытаться, но это просто невозможно сделать. Известно, что по крайней мере на апрель прошлого года в Донецке работало всего 20% промышленных предприятий от того, что было до войны.

Конечно, с одной стороны они будут пытаться поднимать производство, но в этом нет смысла, потому что, если запустить предприятия на полную мощность, то появится вопрос, куда девать эту продукцию. Им некуда это продавать, кроме Украины.

Недавно Захарченко сказал, что каждую неделю у нас регистрируется 38 новых предприятий либо перерегистрируются украинские предприятия в «ДНР». Я, в принципе, допускаю, что это правда, но объемы производства никогда не сравнятся с теми, которые были раньше. Это непризнанная территория, и все действительно зависит от Украины. Если завтра мы не будем принимать этот метал, «ДНР», в принципе, перестанет существовать сама по себе.

Анастасия Багалика: Почему же мы все еще принимаем этот метал?

Сергей Гармаш: Это вопрос к собственнику и государству, потому что собственник делает то, что позволяет ему делать государство. Почему государство позволяет это делать, здесь можно много говорить, но, наверное, кому-то это просто выгодно.  

Лариса Денисенко: Когда берутся за источник именно результаты экономического возрастания в металлургической области, это опять же консервация мифа об индустриальном Донбассе или действительно это 47% от всей экономики, и поэтому они не могут предложить какую-то другую отрасль, для того чтобы визуализировать или подтвердить эти экономические показатели?  

Сергей Гармаш: Нет, это реально самые крупные предприятия. На самом деле единственная действительно развивающеюся там отрасль — это сельское хозяйство. Люди ее развивают, потому что им нужны свои продукты питания, чтобы самим себя обеспечивать.

Все остальные цифры, поданные в отчете как рост, — это действительно рост, но лишь в сравнении с 2015 и 2014 годами. То есть эти все цифры очень относительные. Это все нужно было лишь для пропагандистского эффекта, чтобы показать, что у них, вроде бы, улучшается жизнь. Но в абсолютных показателях, она, конечно, далеко не улучшается.   

Анастасия Багалика: Есть ли шансы, что государство может разрешить торговлю с ОРДЛО?

Сергей Гармаш: Во-первых, нельзя сказать, что сейчас торговля полностью незаконна. Да, у нас есть постановление Кабинета Министров, запрещающее торговлю с оккупированной территорией, но, с другой стороны, СБУ выдает официальные разрешения на ввоз товаров и услуг, поэтому здесь двоякая законность.

Сейчас, очевидно, что идет политика на то, чтобы расширять торговые отношения с этими территориями. В этом плане есть очень много хорошего, это возвращает людей в конституционное поле Украины, потому что нужно понимать, что обычным людям нужно облегчать жизнь. Они не виноваты, что там живут, они там родились и переезжать им некуда. У кого есть деньги, те выехали. Этим людям действительно нужно создавать возможности для свободного выезда и въезда, для дистанционного обучения желающих и так далее.

А вот вопрос поддержки экономики «ДНР» и «ЛНР» за счет торговли с ними — это уже совершенно другое, это уже решение проблем не людей, а тех «властей», которые должны эти проблемы решать. К сожалению, наше правительство взяло на это курс, хотя там еще очень много нюансов и не факт, что Верховная Рада это примет, потому что тогда этот конфликт не закончится никогда.

У нас сейчас присутствует двойная логика. Я часто слышу, что в Украине надо построить хорошую экономику, и люди оттуда захотят жить в Украине. А сейчас получается, что мы решаем экономические проблемы там, фактически, строя им нормальную страну, и при этом мы почему-то думаем, что хорошо живя там, они захотят полюбить Украину. То есть здесь абсолютно противоречивая логика.

Сегодня, например, все радуются, что Порошенко закрыл фабрику в Липецке, но при этом все забывают, что там тоже работали люди, которые теперь останутся безработными.

Когда я говорил, что нужно прекратить производство на наших предприятиях там, мне говорили, что как же так, там же наши люди, они же потеряют работу. Так может лучше им непосредственно платить, а не платить боевикам и Ахметову, то есть, фактически, создавать возможности для работы их бизнеса и получения прибыли?              

Лариса Денисенко: Как вы считаете, этот отчет, который мы сейчас обсуждаем, может ли он служить сигналом украинским властям поставить прямые вопросы, например, Ренату Ахметову?

Сергей Гармаш: По-идее, да. Но я уверен, что никакой сигнал им не нужен, украинские власти и так все прекрасно знают, и это делается с их разрешения, поэтому никаких последствий не будет. Тем более, что мы видели план, утвержденный Кабмином и абсолютно противоречащий словам президента, о том, что у нас сейчас российская агрессия, война. У нас, оказывается, нет никакой агрессии, у нас есть просто неконтролируемые территории. Почему мы их не контролируем? Наверное, только потому, что мы уже договорились с Ахметовым. Если Ахметов и его предприятия там работают, то получается, что он контролирует эту территорию, но не мы.