До какой степени надо было включить защиту от дурака? — эксперт об МН17

28 сентября Международная следственная группа (Joint investigation team, JIT) официально подтвердила, что Боинг Малазийских авиалиний МН17 в июле 2014 года был сбит российской зенитно-ракетной установкой «Бук» с территории Украины, подконтрольной сепаратистам.

Анастасия Багалика: Каково ваше первое впечатление от отчета? Вы назвали его в большей степени пресс-релизом?

Андрей Козлов: Да, еще в самом начале указывалось, что никто не собирается раскрывать все карты. И, вообще, в большинстве случаев любые доказательства раскрываются только в зале заседания суда. Но так как резонанс этого дела огромный, столько людей погибло, то сообщили хотя бы то, что можно.

Судя по всему, это итоги колоссальной работы, которая велась на протяжении года — чем было сбито, кем, откуда это нечто появилось на нашей территории.

Михаил Кукин: Большинство комментаторов согласились с тем, что эти выводы ожидаемы. Для вас были неожиданности?

Андрей Козлов: Была приятная неожиданность в масштабах проделанной работы, объеме информации, который был обработан. Был произведен анализ пяти миллиардов веб-страниц, обработано около полумиллиона телефонных звонков, с которых отобрано три с половиной тысячи. Ситуация мониторилась очень серьезно.

В том, что это «Бук» сомнений не было ни у кого. Вопрос был в том, чтобы доказать, откуда он появился на нашей территории.

Анастасия Багалика: В отчете названы имена тех, кто может быть причастен к катастрофе Боинга?

Андрей Козлов: Определен круг людей, около ста человек, которые могли иметь отношение к передвижению зенитно-ракетного комплекса в Украине. Но, разумеется, не сказано, кто это, и есть пометка, что не все эти люди подозреваемые.

Анастасия Багалика: Международные следователи знают имена, но не разглашают их?

Андрей Козлов: Это и не было целью этого сообщения. Необоснованное обвинение, когда дело еще далеко от суда, было бы не хорошо. Я думаю, что задача заключалась в том, чтобы исключить все возможные прочие варианты.

Анастасия Багалика: Этот отчет приближает возможность возобновления идеи специального международного трибунала?

Андрей Козлов: К сожалению, все зависит от консенсусного голосования в Совете безопасности ООН. Пока позиция России находится где-то в альтернативной реальности.

Михаил Кукин: Опубликование этого отчета может служить весомым аргументом, чтобы Запад в официальных комментариях признал наличие российских войск на территории Украины?

Андрей Козлов: Разумеется, что техника такого рода, как зенитно-ракетный комплекс, сама по себе границы не пересекает, и по каким-либо территориям не перемещается. Говорится, что следующей частью расследования будет установление каким образом отдавались команды, кто их выполнял.

Михаил Кукин: Каковы должны быть дальнейшие действия официального Киева? Должны ли мы быть более жесткими, сильнее давить на международной арене?

Андрей Козлов: Трудно сказать. Мне кажется, что покуда расследование ведется совместно, было бы желательным для усиления действия в своих реакциях действовать сообща. Это усилило бы позицию Украины. Судя по тому, что написано в расследовании, оно ведется равноправно — прислушиваются к экспертам с любой стороны.

Можем ли мы сильнее давить на международной арене? Мы не относимся к китам, конечно. Если говорить прямо, мы не игрок-гигант. Украинское руководство реагирует в меру наших возможностей. Сейчас важно то, что в этом пресс-релизе не просто догадки, веб-расследования, а то, что может устоять в суде.

Михаил Кукин: Многие юристы не снимают с Украины вины за произошедшую трагедию. Если мы апеллируем к тому, что территория захвачена и контролируется де-факто другим государством, то надо было это объявить и закрыть воздушное пространство. Украина стала жертвой собственной нерешительности в этом?

Андрей Козлов: Мне кажется, это несколько упрощенное понимание того, каким образом регулируется использование воздушного пространства, во-первых. Во-вторых, это расследование не рассматривало этот аспект.

Украина закрывала воздушное пространство более, чем на десять тысяч метров. Воздушное судно шло выше границы закрытия. Если рассматривать ситуацию в комплексе — до какой степени надо было включить защиту от дурака? Небо было закрыто до тех пределов, куда, очевидно, не доставали переносные зенитно-ракетные комплексы, где уже не действует тактическая авиация.

Этот самолет, как цель зенитчика, очень трудно было бы перепутать с чем-нибудь. Воздушное судно двигается с крейсерской скоростью 850 км/час, на высоте более десяти тысяч метров, по международной воздушной трассе. Я не понимаю, как можно было этот Боинг перепутать с каким-нибудь военным самолетом.