Донецкий краеведческий музей может стать «музеем без стен»

Гости эфира — генеральный директор Донецкого областного краеведческого музея Светлана Глушко, главный хранитель музея Елена Булдакова и ученый секретарь Дмитрий Билько.

Светлана Глушко: Донецкий областной краеведческий музей имеет обширную историю. Он был основан в 1924 году. Проблемы сохранились те же, что и были 100 лет назад: отсутствие здания для музея, фондов, квалифицированных кадров. Когда-то преподаватель геологического техникума Ольшанченко сказал, что мы ждем энтузиастов, чтобы создать музей родного края. То же самое происходит и у нас: мы ждем энтузиастов, ждем помощи, сами стараемся возобновить работу музея.

До 2014 года музей имел четыре отдела. Это был Музей Великой Отечественной войны (так он назывался тогда), Мемориальный музей-усадьба Владимира Немировича-Данченко, Музей Сергея Прокофьева и Великоанадольский музей леса. После военных событий получилось так,что главный офис музея остался в Донецке (это отдел Великой Отечественной войны), а три филиала остались на этой стороне. Люди остались без зарплаты, без полного финансирования в течение двух лет. Мы занимались музеями, как могли.

Я была заведующей Музея Немировича-Данченко. Фонды сохранены, все в нормальном виде. Мы долго пытались возобновить работу музея. Были разные проблемы. Нам даже пришлось ждать решения Верховной Рады для того, чтобы возобновить некоторые пункты, которые не работали в Донецкой области. Мне пришлось перерегистрировать музей.

Татьяна Курманова: Как в ваш музей пришла война?

Светлана Глушко: Поскольку я работала в филиале, она пришла в июле, когда главный офис отказался помогать нам в работе. У них сразу же пришло новое руководство. В августе 2014 года музей был обстрелян. Было уничтожено много экспозиций: «Рослинний і тваринний світ Донбасу», археологические экспозиции, зал геологии, 1 (зал истории до начала XX века) и 4 этажи. Для них это были обстрелы, уничтожение большой части экспозиции, повреждение какой-то части здания, а для нас — отказ в любой помощи.

Музей там продолжает работать. Это сделано с целью пропаганды. В нем ведется серьезная пропагандистская деятельность, туда идут большие финансовые вливания.

Татьяна Курманова: Вы не получили ни части фондов, ни документов?

Светлана Глушко: Нам не дали ни одного документа. Все, что было в филиалах, осталось у нас.

В данный момент нам бы хотелось получить здание для нашей нормальной работы, создания экспозиции, но это только начало. Самая главная стратегическая цель — создание Открытого музейного центра Донетчины. Мы хотим создать такой музей, где бы был и детский музейный центр с новыми технологиями, мы хотим совместить живую природу и технологии, чтобы обучать детей любви к природе, показывать красоту нашего края, говорить об экологичности с самого раннего возраста. Нам нужно смотреть в будущее, создавать места для творчества.

Дмитрий Билько: Центр по изучению городской антропологии уже есть во Львове. Название замысловатое, но это прогрессивное направление в изучении города. Мы привыкли, что музеи, особенно краеведческие, делают ставку на фольклор, этнику. Но мы уже давно являемся индустриальным центром. В Донецкой области сложились такие своеобразные практики проживания в городах. Здесь масса того, что у нас не изучалось.

У нас сложился образ музея «без стен»: сначала это был музей, который утратил стены, а теперь это можно метафорически рассматривать как музей, который открыт для общения, стремится к диалогу, как музей, который поможет открываться идентичностям. На Донбассе много идентичностей, но они, как правило, в нераскрытом виде, поэтому так легко манипулировать какой-то общей псевдоидентичностью пролетарского, пророссийского Донбасса.

Татьяна Курманова: Вы сейчас находитесь в поиске помещения, финансирования?

Светлана Глушко: Да, нам пытается помогать областное руководство. Краматорск и Славянск не такие большие. Прошло два года с того времени, как многие предприятия сюда переехали. Мы перерегистрировались только через два года, многие здания уже используются. Специализированное здание для музея тяжело найти.

Елена Булдакова: Площадь, где можно построить здание, о котором мы мечтаем, есть рядом с центральной городской библиотекой. Поскольку район ближе к степи, у меня возник образ летящей птицы с серебристыми крыльями. Я сказала, что было бы красиво, если бы на этом пространстве появилось здание в виде летящей птицы. Это должны быть большие светлые залы, современные решения.

За памятником на горе Карачун нашим парням бережно ухаживают. Мы приезжали на курганы, вели там очередную уборку, реконструкцию возле этого памятника погибшим АТОшникам на Карачуне. Мы привезли оттуда много оружия в наш музей, мы планируем создать фотовыставку.

Татьяна Курманова: Почему создание таких проектов у нас в стране сейчас особенно важно.

Светлана Глушко: Военное время — это время потерь или время возможностей. Я в первую очередь рассматриваю такое время как время возможностей. Да, мы несем сейчас потери, очень серьезные потери для нашего государства и области, но это время возможностей сделать шаг вперед и изменить абсолютно все.

Мы обращаемся ко всем творческим людям, мы хотим, чтобы они помогли нам с лого и айдентикой нашего музея, поскольку логотип, который был раньше, устарел, он не несет в себе новых стратегических целей музея.

На сегодняшний день в зоне войны большая проблема — сохранность памятников архитектуры, археологии. Наши армейцы вынуждены были создавать свои деревоземляные огневые точки просто в курганах.

Нам очень не хватает автомобиля, внедорожника (пусть и б/у), иначе мы не проедем. Постоянно поступают сообщения о повреждениях курганов (это и черная археология). Нам не хватает оперативности.

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.