Фото с Facebook-страницы Анатолия Макаренко
В студии Громадського радио — бывший руководитель таможенной службы Украины Анатолий Макаренко.
Ирина Ромалийская: Реформа вообще была?
Анатолий Макаренко: Таможенной реформы не было. Все, что происходит с таможней в последние 4 года, с момента присоединения таможни к Налоговой администрации, создания Министерства доходов и сборов и его дальнейшей трансформации в ДФС, для таможни оказалось большой трагедией. Таможня потеряла не только свой статус государственного органа, но и квалифицированные кадры, а также методику работы. Это были годы стагнации и деградации таможни.
Ирина Ромалийская: То есть, по вашему мнению, это произошло из-за слияния этих структур?
Анатолий Макаренко: Не только. Но и из-за отношения к таможне как к органу, с которым можно экспериментировать до бесконечности, не делая никаких шагов для нормального кадрового наполнения и материального оснащения таможни. За последние годы не было сделано ничего. Последняя форменная рубашка таможеннику выдавалась в 2010 году.
Наталья Соколенко: Была попытка провести реформу и внедрить «Единое окно». Можете дать оценку этой реформе?
Анатолий Макаренко: Я вижу реакцию бизнеса на новации в таможенном деле. Одна из таких новаций — это «Единое окно». Это единая точка, где предприниматель может получить свой документ, не перебегая из кабинета в кабинет между контрольными службами. Это благая идея. Но сегодня бизнес говорит о том, что во многих таможнях дело не пошло дальше деклараций.
Ирина Ромалийская: Но в некоторых пошло.
Анатолий Макаренко: Да. Это зависит не от таможни. Это зависит от количества контрольных служб, которые до сих пор не адаптировали свои программные продукты. Нет воли руководства.
Ирина Ромалийская: То есть, по вашему мнению, в отдельных регионах это не удалось из-за конкретных служб?
Анатолий Макаренко: Во-первых, правительство и Министерство финансов это продекларировали, но не додавили, не проконтролировали и не завершили. Декларация благая и намерения правильные. Во-вторых, на местах контрольные службы не сделали ничего для того, чтобы эту волю выполнить. На сегодня по принципу «Единого окна» оформляется около 20% всего того, что должно оформляться стопроцентно. Поэтому на сегодня «Единое окно» не работает.
Наталья Соколенко: Можете назвать фамилии тех, кто «завалил» эту реформу?
Анатолий Макаренко: Я возлагаю всю ответственность на Министерство финансов, которое вызвалось быть куратором и руководителем таможенного дела и свою функцию куратора и руководителя таможенного дела не выполняет.
Позавчера, например, заявили о создании электронной таможни. Да она создана в 2008 году. И в 2009 году мы этот процесс завершили.
Ирина Ромалийская: Но она же тогда не заработала.
Анатолий Макаренко: Она работает в полном объеме.
Наталья Соколенко: Что сейчас происходит на Одесской таможне, по вашему мнению?
Анатолий Макаренко: Одесская таможня после романтической командировки Юлии Марушевской работает достаточно эффективно, если говорить о цифрах. Если говорить о реальном наполнении того, что там сейчас происходит, я имею ряд фактов, которые хочу передать в правоохранительные органы. В Одесской таможне на сегодня восстановлены схемы контрабандного перемещения грузов.
Наталья Соколенко: То есть во время романтического путешествия Юлии Марушевской эти схемы не работали?
Анатолий Макаренко: Когда Одесской таможней руководила Юлия Марушевская, там действительно была воля руководства области и поддержка руководства таможни, чтобы эти «черные» и «серые» схемы там не работали. И это правда. Большинство этих черных потоков ушли внутрь страны. В чем мой упрек одесским таможенникам, которых возглавляла Юлия? Все-таки, нужно контролировать, что проходит через границу. Этот контроль был утрачен. То есть Одесская таможня перестала выполнять контрольную функцию приграничной таможни. Это очень плохо. Почти за год руководства Юлии в одесской таможне не было ни одного серьезного задержания за контрабандные перемещения. Это говорит о низкой эффективности поисковой работы. Говоря о работе сегодняшней Одесской таможни, хочу сказать, что фискальную функцию худо-бедно мы выполняем, а контрольную функцию мы не выполняем. Это касается не только Одесской таможни, но и всей таможенной системы.
Ирина Ромалйская: В 2015 году Михаил Саакашвили говорил о том, что работать будут без брокеров, а Юлия Марушевская говорила о новой команде. Удалось?
Анатолий Макаренко: Нет, конечно. Работать без брокеров мы не сможем, наверное, в ближайшие 10 лет. Таможенный кодекс и система нашей внешнеэкономической деятельности нам этого не позволят. Я не вижу ничего плохого в том, что брокеры занимаются оформлением грузов.
В данном случае идея заключалась в том, что все будет делать таможенник. Это идеальный вариант. Возможно, мы когда-то к этому придем. Сейчас таможенная система Украины сокращенна как никакой другой государственный институт. Из 18 000 человек осталось 9 700. Это полупреступное сокращение.
Что касается открытого таможенного пространства, я думаю, что этот проект был непродуманным и волюнтаристским.
Наталья Соколенко: Кто мог бы реализовать Соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС? Ведь это прямо предусматривает открытое пространство и нахождение всех служб в одном месте.
Анатолий Макаренко: Я вижу отсутствие воли у Министерства финансов и правительства. Я вижу полный хаос в управленческой структуре государственной фискальной службы.
В сентябре будет ровно 2 года как у таможни Украины нет руководителя.
Большинство начальников таможен в Украине — это исполняющие обязанностей. Это можно объяснить только желанием отдельных руководителей и бывших руководителей Фискальной службы решать те или иные ситуативные задачи.
Я считаю само образование Государственной фискальной службы вредоносным для Налоговой администрации и вдвойне вредоносным для судьбы украинской таможни. Я считаю, что ответственность за хаотическое состояние и стагнацию украинской таможни несет руководство Государственной Фискальной службы.
Ирина Ромалийская: И Насиров?
Анатолий Макаренко: Роман Михайлович в том числе.
Ирина Ромалийская: А кто еще?
Анатолий Макаренко: У меня были серьезные разговоры с Игорем Билоусом. Он был председателем Государственной фискальной службы. Я был категорически против вмешательств в таможенное дело ребят из коммерции, представителей политики, местных коррупционных элит. Через мой кабинет прошел почти весь Верховный совет нескольких созывов.
Ирина Ромалийская: Скажите фамилии. Чего они хотели?
Анатолий Макаренко: Возьмите списки комитета Верховного совета и посмотрите. Просьбы делятся на две части. Во-первых, кадровые — назначьте моего представителя туда-то. Во-вторых, коммерческие.
Ирина Ромалийская: Когда к вам приходили такие люди, вы писали заявления в полицию и прокуратуру?
Анатолий Макаренко: Я посылал этих людей. Я не обращался в правоохранительные органы. Наверное, я в этом не прав.
Наталья Соколенко: Вы пострадали от судей и других структур — прокуратуры и СБУ, когда в 2010-2012 годах против вас было судебное дело и уголовный процесс. Что сейчас с силовиками и судьями, которые с вами боролись? Вы отслеживаете их судьбу?
Анатолий Макаренко: Я наблюдаю за их эволюциями. Вы знаете судьбу госпожи Царевич. Она была и моей судьей.
Наталья Соколенко: Напомню, что вы разрешили растаможить газ, который ранее принадлежал компании «РосУкрЭнерго», Дмитрию Фирташу.
Анатолий Макаренко: Мы на абсолютно законных основаниях провели таможенное оформление более 11 млрд. кубических метров газа. Это подтверждено многими экспертизами и так далее. К оформлению заявила НАК «Нафтогаз Украины», получив на него по договору уступки от «Газпрома», и предоставив нам документы для оформления. Если бы я отказал в оформлении, меня можно было бы привлечь к ответственности. Я принял решение. Мои подчиненные провели абсолютно законную таможенную операцию.
Потом было то, о чем мы сейчас вспоминаем. Кстати, когда меня арестовывали, 2 старших офицера, которым дали команду выписать постановление на мой арест, отказались это сделать.
Наталья Соколенко: Высший совет правосудия уволил судью Царевич. А другие силовики?
Анатолий Макаренко: Силовик сейчас не работает в правоохранительных органах. Николай Грабик потом сопровождал уголовное дело в отношении Юлии Тимошенко. Его назначили начальником следственного управления Харьковской СБУ.
Ирина Ромалийская: Сколько вы там пробыли?
Анатолий Макаренко: В СИЗО я был год и 13 дней. Грел камеру для будущего Генпрокурора Украины.
Ирина Ромалийская: Он сидел в той же камере в Лукьяновском СИЗО?
Анатолий Макаренко: Да. Когда Юрия Витальевича арестовали, я еще находился в тюрьме. Но в другой камере. А первая моя камера — это самая страшная камера Лукьяновского СИЗО.
Наталья Соколенко: Чем она страшна?
Анатолий Макаренко: Эта камера называлась камерой для «вышаков». На тюремном сленге «вышаки» — это те, кого приговаривают к высшей мере наказания. А потом эта камера называлась камерой для «пыжиков». В ней держали людей, которых приговорили к пожизненному заключению.
Ирина Ромалийская: А вас почему туда определили?
Анатолий Макаренко: Надо спросить у тех, кто определял. Эта камера не сильно отличается, разве что большей охраной и выходом на «собачник».
Ирина Ромалийская: Это одиночка?
Анатолий Макаренко: Нет. 3 человека.
Наталья Соколенко: Поддерживаете ли вы отношения с Юлией Тимошенко?
Анатолий Макаренко: Да.
Наталья Соколенко: Как вы оцениваете ее политическую позицию сейчас?
Анатолий Макаренко: Могу оценить ее работу в качестве премьер-министра, когда я был председателем таможни Украины. Я хочу сказать, что один из самых сильных премьер-министров за историю Украины — это Юлия Владимировна Тимошенко.
Ирина Ромалийская: Кого вы вините в своем уголовном преследовании?
Анатолий Макаренко: Я уверен, что это группировка Дмитрия Фирташа. Это была их воля — закрыть таможенников в тюрьму и добиться от них показаний, сначала — на премьер-министра Тимошенко. Они хотели получить от меня показания о том, что мне давались преступные команды. Естественно, я этих показаний не дал, потому что этого просто не было.
Ирина Ромалийская: Общались после этого, например, с Хорошковским?
Анатолий Макаренко: Я с Валерием Ивановичем после этого общался.
Ирина Ромалийская: Как?
Анатолий Макаренко: Я не хотел бы об этом сейчас говорить. Я считаю, что Валерий Иванович — один из самых сильных управленцев и менеджеров.
Ирина Ромалийская: Он возглавлял Таможенную службу, вы были его починенным. Потом вы стали председателем Таможенной службы, он стал главой СБУ, арестовал вас и посадил в СИЗО.
Анатолий Макаренко: Да.
Ирина Ромалийская: И вы после этого говорите, что он…
Анатолий Макаренко: Я это говорю абсолютно искренне и за свои слова отвечаю.
Более того, у нас был эпизод, когда его обыскали на таможне. Я был тогда председателем. Я себя чувствовал в этот период ужасно. Прошло время, и я все-таки нашел возможность перед Валерием Ивановичем извиниться. Потому что это неправильно.
Ирина Ромалийская: Арест Насирова- это, может, тоже политическое преследование?
Анатолий Макаренко: Я не знаю сути дела. Но могу сказать ему в лицо и скажу в эфире, что он сыграл очень плохую роль в истории украинской таможни. Он ничего не сделал для стабилизации работы. Он благословлял коррупционные кадры. Я считаю, что его руководство Государственной фискальной службой — большая трагедия для украинской таможни.