Если к киргизской девушке дома относились как к вещи, ее позволят похитить, — правозащитница

В студии Громадського радио — участница Бишкекских феминистских инициатив Галина Соколова.

Ирина Славинская: Похищение женщин — это факт? Это до сих пор происходит?

Галина Соколова: Да. Это, к сожалению, делается очень часто. Во время похищения часто бывают изнасилования. В этом участвует огромное количество людей. Обычно это представители нескольких поколений, в том числе пожилые люди из той и другой семьи. То есть это групповые преступления. Что интересно, у нас есть статья за похищение человека. За похищение человека предусмотрено наказание в виде лишения свободы на 10-12 лет. А за похищение женщины с целью принуждения к браку предусмотрено наказание в виде лишения свободы на 4-5 лет. Но это было до недавнего времени. Силами активистов и различных организаций норма закона была изменена. То есть сейчас этот закон ужесточили. Но я не думаю, что это спасло ситуацию. Все еще очень сложно добиться справедливости и наказать виновных.

Ирина Славинская: Сколько лет дают по новой статье?

Галина Соколова: 9-10 лет.

Лариса Денисенко: Насколько часто возбуждаются подобные дела? Насколько тяжело идет судебное рассмотрение или следствие?

Галина Соколова: Это групповое семейное преступление. Там очень большое давление семьи с той и другой стороны. Факт изнасилования или подозрение в изнасилование очень давит на женщину. То есть даже подать заявление проблематично. Это такой марафон из унизительных публичных рассказов о себе.

Ирина Славинская: Как обычно происходят похищения женщин?

Галина Соколова: В этом могут участвовать подруги или знакомые девочки. Но это зависит от того, какая это девочка. Нападают не на всех. Скорее всего, речь идет о тех, кто менее защищен.

Лариса Денисенко: То есть это социально незащищенные семьи?

Галина Соколова: Да, но не всегда. Это могут поддерживать и родители девушки. Если дома к девочке относятся как к вещи, скорее всего, ее позволят украсть, и ей не позволят вернуться. Родители могут сказать, что она уже испорченная и ей лучше оставаться там, потому что она уже как бы замужем.

Ирина Славинская: То есть быть похищенной — это позор для девушки?

Галина Соколова: Конечно.

Лариса Денисенко: О каком возрасте идет речь? В Чечне, например, эта история стартует с 12-13 лет. Я могу вспомнить одно из заявлений, которое не послужило причиной увольнения Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Он сказал, что взрослых мужчин, которые так поступают, можно понять, поскольку чеченские женщины очень быстро портятся и теряют товарный вид. У вас бывают подобные заявления на уровне властей?

Галина Соколова: Мы говорим о возрасте девятого класса. Для многих девятый класс — это некий порог. Считается, что это достаточное образование.

Лариса Денисенко: То есть это 14-15 лет?

Галина Соколова: Да. Ну и так далее. Могут и в университете присмотреть.

Что касается публичных высказываний политиков, когда шло обсуждение насчет ужесточения закона, некоторые депутаты говорили — если я украду барана, я его съем, и это прямой урон хозяину барана, а о каком уроне идет речь, если женщина выходит замуж? То есть это отношение к женщине как к вещи.

Лариса Денисенко: Возможно, все-таки идут какие-то суды? Может, даже кого-то привлекают? Есть ли в судах риторика по поводу традиций?

Галина Соколова: Я не присутствовала на судах. Но риторика по поводу традиций действительно часто используется в качестве оправдания. Опять же, это позор. То есть добраться до суда очень сложно.

Ирина Славинская: Почему сложно?

Галина Соколова: Из-за давления. Нет поддержки, нет защиты.

Сотрудники милиции, депутаты, судьи нередко сами крадут своих жен.

Очень сложно говорить, что это ненормально, если для большинства людей, принимающих решения, это норма.

Лариса Денисенко: Если украденная девушка не выходит замуж, поскольку не интересуется этим человеком, насколько она может продолжать спокойно жить?

Галина Соколова: Если есть поддержка семьи, это гораздо легче. У нас очень закрытые общины и очень широкие семьи. Это не только мама и папа, но и дяди, тети и так далее. Все они могут жить в одном доме. И то, что скажут родственники, имеет значение. Если в семье девушку не поддерживают, ей будет сложно это преодолеть.

Ирина Славинская: Есть ли другие стратегии выхода из этой ситуации насилия? Что делать, если нет поддержки семьи?

Галина Соколова: Существуют кризисные центры. Есть активисты, которые поддерживают девушек.

Ирина Славинская: Есть ли приюты, в которых может остаться девушка, которая ушла от похитителя?

Галина Соколова: Да, они есть. Это кризисные центры.

Лариса Денисенко: Они рассчитаны на жертв насилия в общем или ориентированы именно на эту ситуацию?

Галина Соколова: Нет. Они рассчитаны на всех жертв насилия.

Лариса Денисенко: Насколько известные женщины поддерживают девушек и говорят об этой проблеме? Насколько общество готово это терпеть?

Галина Соколова: Общественность легко подымается на такие вещи. Но это обычно не доводится до конца. Существует новостной повод, люди взбудораживаются и возмущаются. Но отслеживают ситуацию единицы. К кампании по ужесточению этого закона присоединялись известные женщины.

Лариса Денисенко: Правозащитники оказывают бесплатную правовую помощь, если девушка обращается к ним и хочет идти до конца?

Галина Соколова: Есть несколько случаев, касающихся насилия, когда женщины оценивают все риски и идут до конца. Тогда они получают поддержку от правозащитных организаций. Но это единичные случаи. Абсолютно все не готовы до этого дойти.

Лариса Денисенко: Сколько людей после таких случаев выходят замуж за насильника?

Галина Соколова: Думаю, что многие остаются, потому что им некуда идти. Женщина меньше зарабатывает. Она полностью зависима.

Ирина Славинская: Сколько женщин страдают от таких преступлений? Есть ли статистика?

Галина Соколова: Несколько лет назад мы взяли статистику похищений и инициировали кампанию. Мы выставили инсталляцию в виде флажков. Флажки символизировали количество похищений за тот год. Это было около 20 тысяч флажков. То есть приблизительно 20 тысяч похищений по Киргизстану. Среди этих дел были изнасилования и самоубийства, связанные с похищениями. Это очень большой масштаб. Это практически каждая семья. Кроме того, в этих условиях рождаются дети.

Ирина Славинская: Если говорить о Киргизстане, разнится ли ситуация в регионах?

Галина Соколова: У нас происходят внутренние миграции. Многие люди, проживающие в Бишкеке, приезжают из регионов. Вокруг Бишкека возникают поселения, которые постоянно расширяются. Непонятно, как происходит контроль и как ведется статистика преступлений. Поэтому трудно отследить и сказать, в чем заключается разница.

Лариса Денисенко: Насколько в процесс освещения таких случаев включены медиа?

Галина Соколова: Есть несколько ключевых медиа, которые освещают этот вопрос и стараются об этом говорить. То есть это достаточно популярная тема. Люди этим интересуются. Кроме того, сейчас идет следующая волна — ранние браки. Многие девочки 14-15 лет умирают во время родов. Это говорит о том, что они были рано выданы замуж.

Ирина Славинская: Их рано выдали замуж из-за того, что они были похищены, или рядом с проблемой похищений существует и проблема ранних браков?

Галина Соколова: Существует практика незарегистрированных браков — браков через религиозный обряд. Таким образом мужчине позволяется иметь несколько жен. Это все неформально и незаконно, потому что женщина не защищена в такой ситуации. Сейчас некоторые депутаты пытаются пролоббировать возможность иметь несколько жен.

Ранние браки стали распространенными буквально за несколько лет, поэтому правозащитники бьют тревогу. У нас и так очень высокая материнская смертность, плюс еще молодые мамы умирают.

Ирина Славинская: С чем связано такое широкое распространение ранних браков?

Галина Соколова: Я думаю, что это поколение девочек было рождено в тех условиях, когда их мамы были похищены. То есть это уже следующее поколение.

Лариса Денисенко: С какого возраста можно вступать в брак согласно законодательству?

Галина Соколова: С 16 лет.

Ирина Славинская: Что еще интересует и волнует феминисток Киргизстана?

Галина Соколова: Одна из главных проблем — доступ к правосудию. Потому что добиться справедливости очень сложно при отсутствии поддержки со стороны государства.

Ирина Славинская: А женщины во власти? Как с этим дела?

По гендерной квоте, которая существует в Киргизстане, во власти должно быть 30% женщин.

Галина Соколова: Это еще одна из повесток. Чем больше женщин во власти, тем лучше. Мы надеемся, что такие женщины в Парламенте будут поддерживать гендерные вопросы.

Лариса Денисенко: Это реалистичная цифра? Так и есть?

Галина Соколова: Да. Это происходит механически. Во время выборов по спискам проходит ровно 30% женщин. Все прекрасно понимают, что партия не пройдет, если в списках не будет 30% женщин. Но после выборов женщины начинают отдавать мандаты мужчинам. То есть наличие женщин в Парламенте не всегда все решает. Сейчас хотят сделать так, чтобы списки были фиксированными, «железными». Не знаю, как это будет. С другой стороны, некоторые женщины в Парламенте продвигают абсолютно антиженские инициативы.