Грицак не использует на все 100 свои возможности по созданию обменного фонда, — Новиков

В студии Громадського Радио — российский адвокат Илья Новиков.

Ирина Ромалийская: Алексей Чирний осужден по делу так называемой «крымской четверки». По этому делу также были осуждены Олег Сенцов, Александр Кольченко и Геннадий Афанасьев. Правозащитный центр «Мемориал» внес осужденных украинцев в список политических заключенных. Страны Запада и международные правозащитные организации настаивают на том, что их должны выпустить.

Илья Новиков: Для нашей работы гораздо важнее то, что украинский МИД внес их в список украинских граждан, незаконно удерживаемых на территории России. На этот список мы в основном ориентируемся, когда позволяем себе и до приговора, и после вполне уверенно говорить, что человек невиновен, должен быть отпущен.

Алексей Чирний в этом списке. Он получил приговор, насколько я помню, вторым. У Алексея давление. Его фактически вынудили дать признательные показания и признания относительно других участников группы, в первую очередь Олега Сенцова. По тому, что у нас в России называется «сделка со следствием», он получил 7 лет лишения свободы. Это было в 2015 году. А задержан он был накануне майских праздников 2014 года. Скоро уже будет экватор этого срока.

Про Алексея меньше помнят на фоне его товарищей по несчастью. Это не значит, что ему легче. Его сразу после приговора увезли в Магадан. Он год сидел в Магадане. Это 9 тысяч километров на Дальний Восток. Ближайшее украинское консульство находится в Екатеринбурге. Его за это время вообще никто не посещал.

Потом его довольно странным образом привезли в Москву прошлым летом. Нам внезапно сообщили, что он находится в следственном изоляторе Лефортово. Мы с моим коллегой несколько раз у него были.

Ирина Ромалийская: Тогда ходили разговоры, что это может означать скорейший обмен.

Илья Новиков: Это было до того, как состоялись три обмена, Савченко, Афанасьева и Солошенко. Мы, конечно, ожидали чего-то подобного. Его для проформы, как мне кажется, допросили по старым обстоятельствам, продержали там четыре месяца. И увезли в Ростовскую область. С октября прошлого года он был в Ростовской области в Батайске. В этой самой колонии находился Сергей Литвинов. Это тоже человек из списка МИДа. После того, как туда прибыл Чирний, Литвинова увезли в Магадан, сделали рокировку. Мы не понимаем, что это может означать.

Про Литвинова ходили самые мрачные слухи. О нем давно нет никаких известий. Насколько я знаю, единственное сообщение, которое получила украинская дипломатическая служба, — это то, что он этапирован в Магадан в целях обеспечения его безопасности. Адвокат, который его защищал, скончался в январе этого года. Как сейчас обстоят дела у Литвинова, кто занимается его защитой, я даже не могу сказать.

У Чирния был длящийся конфликт с начальством колонии в Ростовской области. Он передан в распоряжение территориального управления ФСИН. С точки зрения наших тюремных правил внутри своей территории ФСИН может рокировать его как угодно.

У него был конфликт по поводу того, что начальство пыталось его склонить выйти на работу. В России считается правильно, чтобы зэк работал. Он не соглашался работать. Сразу после того, как он туда прибыл, две недели посидел в обязательном карантине, его посадили в ШИЗО. Это тюрьма внутри тюрьмы. У человека, который находится на общем режиме, в обычных условиях есть личные вещи, он может выписывать книжки. ШИЗО — это камера, где человек сидит на голом полу. Кровать пристегивается к стенке. Человек сидит на голом полу или на табуретке все то время, которое не отведено на сон. У него с собой минимум личных вещей, минимум еды. Это достаточно жесткое средство со стороны начальства колонии привести в чувства непокорного зэка.

Обычно человека сажают в ШИЗО один-два раза. Чирния сажали четыре раза за эти полгода. Под Новый год, в мае, июне. В итоге составили двойной рапорт за двойное нарушение. Ему пишут, что в дневное время он находился на спальном месте. Он говорит, что был в это время в библиотеке. Ему отвечают, что ничего не знают, есть рапорт. Его перевели на постоянной основе на тюремный режим. Он мне об этом сообщил. Я к нему приехал. Это было в понедельник, 24 июля.

Я приезжаю, подаю документы начальству колонии о том, что хочу посетить подзащитного. Жду час, второй, третий. Ко мне его выводят. Он говорит, что перед тем, как вывести, к нему пришли особисты и дали ему прочитать уведомление, что поскольку российские органы не нашли его заявления о том, что он отказался принимать российское гражданство в 2014 году, то в силу закона об аннексии Крыма он получает российский паспорт.

Самое первое последствие — к нему могут перестать пускать украинских консулов. Как только я от него вышел, я поехал встречаться с представителями консульства, объяснил им всю эту ситуацию. Они пообещали ею заняться. Мы тогда еще не знали, куда его везут. Перевод на тюремный режим означает, что он должен находиться в камере ЕПКТ. В той колонии камер такого типа не было. Его увезут куда-то. Увезли его недалеко, в город Шахты, это тоже Ростовская область.

Первый момент о том, что к нему перестанут допускать консулов, — это важнейший момент. Когда тюремное начальство знает, что их заключенный находится под каким-то присмотром, они как минимум не допустят физического насилия или жестких провокаций, потому что понимают, что придется как-то отвечать.

Второе — процедура, которую запустил украинский Минюст, запрос на перевод по российскому приговору Алексея для отбывания оставшейся части наказания на Родину, будет сорвана.

Ирина Ромалийская: На каком этапе сейчас вся эта «котовасия» с гражданством.?

Илья Новиков: У нас нет ни одной бумаги на эту тему. Насколько я понимаю, украинские консулы или непосредственно МИД обратились или обратятся в ближайшее время с запросом по этому поводу. Россия на эту тему что-то ответит. Этот российский ответ будет первой бумагой, с которой можно будет как-то работать.

Не кидая камень в огород, я хочу сказать одну вещь. Мне кажется, есть человек, который не использует на все 100 возможности, которые у него есть. Этот человек – Василий Грицак, начальник СБУ. Есть какое-то количество россиян, которые сидят в Украине. Потенциально из любого из них можно сделать Агеева. Понятно, что они имеют разную ценность для видов украинских спецслужб в смысле информации, которая у них есть. Здесь крайнее слово принадлежит Грицаку. СБУ уже давно могла бы сформировать список осужденных, которые не нужны как свидетели.

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.