История украинских выборов — это медленная дорога вниз, — журналист

«В начале 90-х это была наивность — бедная, но чистая политическая отрасль»

Михаил Кукин: Очень многие вещи, которые вы описываете, мне, человеку, который все это застал, приходилось вспоминать, а кое-какие я даже не знал. Насколько вам было тяжело все это раскапывать и как проверяли источники?

Антон Семиженко: Некоторые описанные артефакты есть у меня в архиве, некоторые озвучивало сразу несколько политтехнологов. Сложность, скорее, была в эмоциональном плане. Не ожидал, что будет столько грязи и что произойдет такая трансформация самой отрасли, самой политики, ведь еще в начале 90-х это была наивность — бедная, но чистая политическая отрасль.

Михаил Кукин: Я помню выборы 1994 года. Уже были первые ростки политтехнологий, кандидат в президенты Леонид Кучма понимал, на чьих электоральных настроениях должен сыграть. Но не было огромных денег, прямого подкупа. И не было политических убийств, которые были потом.

Антон Семиженко: Тогда все еще было достаточно наивно. По меткому выражению Андрея Золотарева, который достаточно циничный политтехнолог: список народных депутатов 1994 года — сплошные бессеребряники, которых сейчас бы сбили на первом же кордоне. А тогда эти люди проходили.

Михаил Кукин: Или их сейчас использовали бы. Даже в последнем созыве Верховной Рады есть достаточно много людей, пришедших с лучшими побуждениями. И теперь, если не удается их подкупить, очень часто используют в темную.

Антон Семиженко: И это тоже была политическая технология. Их взяли в списки для благовидного предлога голосовать за партию. Помните, в 2007 так же брали певцов и спортсменов.

Михаил Кукин: И очень часто использовали какие-то трендовые темы: Партия Зеленых. Мало кто понимает, что за этой партией стояли люди, которые, может быть, сильнее всего вредили экологии Украины.

Антон Семиженко: Да. Это была ирония. Потом эту партию в парламенте называли «арбузом» — что она, на самом деле, внутри красная. Люди еще не задумывались и не привыкли смотреть вглубь списка и определять там бизнесменов.

Михаил Кукин: По первым двум частям вашего расследования я увидел, что там не слишком много источников: Кость Бондаренко, Тарас Березовец и еще несколько политтехнологов. Насколько они искренние, по вашему впечатлению? У них тогда были свои интересы и сейчас есть.

Антон Семиженко: Я поговорил примерно с десятью людьми, остальное — документы, агитации, архивная информация. Но спикеров не так много, нeмало кто отказался. Касательно тех, кто не отказался, у меня было несколько внутренних вопросов насчет их искренности.

Во-первых, некоторые из них уже не работают с теми клиентами и достаточно свободны в том, что могут говорить. Тот же Золотарев активно работал с Тимошенко в 2000-х, в последние годы он работает с коммунистами, поэтому о Тимошенко может говорить свободно.

Михаил Кукин: Умные люди давно придумали выражение: никогда не говори никогда. Опять же, многие политтехнологи предпочитают «не плевать в колодец», даже если сейчас не пьют из него.

Антон Семиженко: Да. С другой стороны, даже плохая информация, которую они озвучивают, вполнe можeт привлeкать политиков: они понимают, на что способен специалист и чего с его помощью можно достичь.

Скоро выйдет следующая часть материала, в которой Тарас Березовец хвастается грамотой, полученной от Тимошенко, за «черную» агитационную кампанию в 2007 году. Она подарила ему часы, грамоту, за то, что он по сути сфальсифицировал агитационные листовки Партии регионов.

 

«Как будто на Галичине родился»: как менялась риторика Кучмы

Михаил Кукин: Мне очень не хватило здесь истории об убийстве Черновола и о том, что только благодаря этому убийству Кучма получил второй срок. Иначе, скорее всего, во второй тур вышел бы он и Черновол, а не он и Симоненко. У вас в исследовании есть скриншоты и фотографии его лозунгов «Порядок и порядочность». Мало кто сейчас вспоминает, что один из главных лозунгов кампании Кучмы 1994 года: «Россия и Украина: меньше пропастей, больше мостов».

Антон Семиженко: Да. Он также строил свою кампанию на придании высшего статуса русскому языку, от чего напрочь отказался уже в своей второй кампании, когда ориентировался на центральную и западную Украину. В статье отсутствуют многие знаковые моменты. Тема огромная. Это как очистить кожуру с яблока, но до сердцевины еще очень далеко. Насчет Черновола, мне кажется, до сих пор в этой теме очень многие политтехнологи будут неискренни или будут молчать. И не только они.

Михаил Кукин: С политтехнологической точки зрения интересно изменение самого кандидата. Вспомним биографию Кучмы — это «красный директор», совершенно объяснимо, почему он выступал за укрепление связей с Россией. Но удивительно, как ради власти и второго срока он решил совершенно изменить риторику. И это ему удалось.

Антон Семиженко: Да. Он был очень убедителен. Когда я смотрел агитационные материалы — казалось, будто человек на Галичине родился. Здесь интересен нюанс: это практически полная калька выборов Ельцина в 1996 году. Так же выбрали оппонента, те же специалисты часто работали над кампанией Кучмы. Мне кажется, эмоциональный накал и позитивный пример Ельцина, который с 5% процентов рейтинга вырос до более 50% (у Кучмы было 6%), побуждал меняться.

Михаил Кукин: Это убеждает в том, что именно тогда начались грязные политические технологии. И именно у России мы их скопировали.

Антон Семиженко: Да. Было пробито дно. Но там было еще много что пробивать, это продолжалось.

Михаил Кукин: Что вас, человека, который в те времена был школьником, наиболее поразило?

Антон Семиженко: Тогда в людях было больше наивности. Как сказал Александр Пасхавер, депутаты 1994 года просили читать лекции, потому что понимали: их знаний не хватает. Они пришли в парламент делать парламентскую работу — еще не зарабатывать.

В 1998 году, когда была мажоритарная система и плюс пропорциональная, когда пошли олигархи, тогда уже начали гулять деньги. Но 90-е были для меня беззаботным детством. А то, что началось в 2000-е, это уже другое дело.

 

«Общество еще доверяло. Оно не было готово к этим технологиям»

Михаил Кукин: Убийство Черновола, второй срок Кучмы — это 1999 год. Это были первые ростки. Наверно, от общества зависело, прорастут ли они.

Антон Семиженко: А общество еще доверяло. Оно еще не было готово к этим технологиям. В частности, привезенным из России. Некоторые московские политтехнологи в тренингах для украинских коллег советовали: «мнением электората пренебречь». Это была мантра. А украинцы тогда еще больше верили политикам. Но потом пришло разочарование, безразличие.

Михаил Кукин: Вот у вас много всего о Юлии Тимошенко. Как по мне, это типичное порождение этого времени: именно с этими технологиями должен был прийти такой политик.

Антон Семиженко: Да. Она пришла на белом коне и принесла много инноваций в украинскую политику, но при этом имела что сказать. Она была, как говорили люди, которые с ней работали, достаточно ресурсным кандидатом. Тогда Андрей Золотарев был в сердцевине кампании. Он работал с ней, и напрямую цитирует Павла Лазаренко, что «результат ниже 50% мы не будем считать успешным». Он прямо говорит о 200 000 долларов, потраченных на эту кампанию.

Показательный пример с Тимошенко и Бобринецким районом в Кировоградской области — очень бедный аграрный район. И там освободилось место…

Михаил Кукин: …Освободилось Дурдинцом, которого взяли в Министерство по чрезвычайным ситуациям.

Антон Семиженко: А премьер-министром был Павел Лазаренко. Это была командная работа. Туда пригласили избираться Тимошенко, засыпали округ деньгами и даже выплатили пенсии в этих трех районах — Лазаренко нашел средства.

Из Юлии Тимошенко пытались сделать образ чудотворицы. Но скромной. В те времена у нее уже был самолет, она летала между Лондоном, Днепром, Киевом и Уфой, где решала вопросы. Но в этом округе она пересела из 500-го Мерседеса на Волгу, одела простенькое пальто и разъезжала по округу с очень чутким сердцем. И этот образ она потом эксплуатировала долгое время.

 

«Проходишь, тратишь миллион долларов на выборы — все, у тебя абонемент, а о людях можно забывать»

Михаил Кукин: Вы проследили, как совершенствовались политтехнологи. Что произошло с 94-х до Оранжевой революции?

Антон Семиженко: Это все была медленная дорога вниз. Российские и украинские политтехнологи — это компания, в которой от выборов к выборам все менее и менее учитывались интересы избирателя. Избиратель тоже уже плевать хотел на политиков. Люди уже понимали, что контролировать депутата после его избрания не могут, что он может забыть об округе.

В последних избирательных кампаниях кандидаты уже не сильно распорашивали ресурсы на «удобрение» электората. Иногда 60% бюджета кампании шло исключительно на день выборов. Над этим работали отдельные специалисты, задачей которых было подкупить членов избирательных комиссий и медиа, отвлечь наблюдателей, поломать схемы конкурента и так далее.

А избиратели становятся более искушенными. С другой стороны, разочарованными и привередливыми. Мы уже задумываемся над большим количеством вопросов, становимся более политически вредными. И это хорошо. Это заставляет политиков более тщательно работать.