Из-за культа героя бойцы АТО фактически бесправны, — правозащитница

Координатор проектов мониторинга нарушений прав человека на востоке Украины и в Крыму Центра гражданских свобод Александра Романцева представляет результаты последнего мониторинга в зоне АТО. В студии работают журналисты Михаил Кукин и Олег Билецкий.

Михаил Кукин: Вы собираетесь провести пресс-конференцию по двум проблемам.

Александра Романцева: Да, в понедельник мы проведем пресс-конференцию относительно судопроизводства и расследований в зоне АТО, при чем не только на неподконтрольной, но и на освобожденной территории.

Там существуют проблемы как технического, так и квалификационного, идеологического характера. Мы делали мониторинговые визиты еще с ноября, в составе группы были и юристы, и журналисты, они работали как волонтеры. Таким образом они оценивали ситуацию с правом на справедливый суд, которое не должно ограничиваться во время войны, и право на правовую защиту, которое включает в себя эффективное расследование.

В ситуации конфликта объемы работы для правоохранительных органов увеличились в сотни раз. Например, приглашенные следователи в Артемовске на протяжении недели сортировали более тысячи дел. Практически все преступления стали «тяжелее» из-за наличия оружия.

На освобожденных территориях очень большое количество правоохранительных органов осталось без персонала. Нет людей из-за перехода к сепаратистам или неправомерной деятельности на протяжении четырех месяцев оккупации. К сожалению, именно правоохранительные органы стали организованной структурой сепаратизма. На многих сотрудников СБУ и милиции давили, пытали, чтобы они перешли на сторону сепаратистов. Это беспрецедентное давление.

И фактически эти дела не расследовались. Наша задача была понять, почему, и выработать рекомендации. Нам удалось пообщаться с потерпевшими и следователями. Потерпевшие говорят, что многие из тех, кто совершал преступления, до сих пор работают в украинских структурах. При этом наши правоохранительные органы ведут небольшое количество дел, и, вероятно, приписывают вину погибшим.

Но даже если полиция работает хорошо, например, как в Рубежном, и передает дело в прокуратуру, то прокуратура просто не передает его дальше в суд.

Олег Билецкий: Какова ситуация с делами, которые появились до начала военного противостояния?

Александра Романцева: Практически все дела висят в воздухе. Единственный суд, которому удалось перевести треть своих дел, это один из районных судов Луганска. И то это удалось благодаря своим личным контактам. Поэтому суды практически парализованы в этом плане.

Кроме того, до августа 2014 года судьи на неподконтрольной территории выносили решения от имени Украины, которые зарегистрированы в реестре судебных решений. Потерпевшие могли нарушать подписку о невыезде из-за соображений безопасности, также не проводилось конвоирование, а сепаратисты очень выборочно переосуждали дела.

Суды переехали в разные регионы, а осужденные могли остаться на Донбассе. Многие дела были перераспределены по другим областям. Поэтому в регионах вокруг зоны АТО количество дел увеличилось вдвое.

Эти дела трудно решать, ведь то свидетели остались на неподконтрольной территории, то архивы не вывезли. Не хватает материалов дела, по которым можно принять решение, существуют проблемы с доездом до суда. Таким образом, нарушаются права человека.

Михаил Кукин: В зоне конфликта украинская сторона тоже совершает преступления?

Александра Романцева: Здесь сложно оценить масштаб. Во время конфликта на Балканах, например, хорваты своим солдатам не предоставляли психологической помощи и не признавали их право на посттравматический шок, считая, что они боролись за правое дело и не могут от этого страдать.

В Украине тоже идеализируют бойцов. Это дает им бесправность, военная прокуратура лишь сейчас отслеживает их правонарушения. С другой стороны, они не получают правового образования, не понимают гуманитарного права и не знают, что такое военное преступление.