Как в России возрождают советские традиции злоупотребления психиатрией?

В эфире «Громадського радио» автор рассказал о том, как российская власть возрождает советские методы психического давления.

Ирина Сампан: Чем эта книга отличается от «О диссидентах и безумии»?

Роберт ван Ворен: «О диссидентах и безумии» — это воспоминания, мой опыт жизни и участия в диссидентском движении. Эта книга — научная работа. Несмотря на то, что во многих событиях я участвовал сам, я попробовал посмотреть на все это со стороны. Я попробовал восстановить историю. Я несколько торопился, так как некоторые люди уже умерли, а некоторые были в таком возрасте, что, если бы я не поторопился, взять у них интервью было бы невозможно. Есть 2 главных героя. Один из них умер через полгода после издания книги.

Я думал, что людям, которые будут читать сейчас о том, что произошло 25 лет назад, будет очень сложно представить события и атмосферу того времени. Поэтому я решил описать в книге личные истории этих двух главных героев. Потому что их истории очень показательны.

Ирина Сампан: Они у вас олицетворяют 2 стороны конфликта. Расскажите истории этих людей.

Роберт ван Ворен: Один из них — американец, ведущий психиатр США XX века. Он был директором Американской психиатрической ассоциации в течении 23 лет. Это тот человек, который ввел систему оценки болезни DSM. Я познакомился с ним лично уже в 80-х годах. Он был очень этичным человеком, всегда говорил о правах человека и правах пациентов.

Второй герой — восточный немец, коммунист, один из ведущих восточно-немецких психиатров. Он был агентом Штази. Мы встретились только единожды — в 1988 году. Наша встреча длилась 20 секунд. Для него я был самым страшным врагом. Для нас он был негативным персонажем. Но в книге он становится моральным человеком. Почему? Потому что он работал на Штази, был неформальным агентом и защищал свою страну. При этом он отказался собирать материалы на других людей, клеветать и писать доносы. В Штази смотрели на это с непониманием. Он 2 года находился под слежкой Штази, потому что они ему не доверяли.

Ирина Сампан: Он поддерживал применение этих методов в психиатрии?

Роберт ван Ворен: Нет. Он был членом исполкома Всемирной ассоциации психиатров. Его задача заключалась в том, чтобы передавать органам всю информацию о происходящем в других исполкомах. Они хотели, чтобы он писал доносы или личные характеристики людей. Но он отказался. Его отчеты очень подробны, но там нет ничего о личных характеристиках. Его отчеты становись все более антисоветскими. То, как он писал о советской психиатрии, это удивительно. Со временем его взгляды стали проамериканскими, так как он дружил с первым героем, американцем.

В начале 1989 года начальство Штази и SED (прим. «Громадське радио» — Социалистическая единая партия Германии) собралось, чтобы решить, можно ли выпустить его из страны. Он, по их мнению, был совсем ненадежным человеком.

Первый герой, американец, был членом Американской коммунистической партии. За ним следили многие годы. Он переехал в Чикаго, где его вызвали в FBI, и сказали, что, если он хочет остаться на своей должности, он должен рассказать все, что знает об Американской компартии. Сперва он отказался, но потом раскаялся и рассказал все, что ему было известно. Мы получили его досье из FBI — 400 страниц. Когда я прочел дело и рассказал ему о том, что там было написано, он побледнел. Он даже не помнил о том, что раскаялся. Он просто вычеркнул этот факт из своей памяти.

Это очень интересно — как этичный американец становится не таким этичным, а неэтичный немец становится достаточно этичным человеком.

Ирина Сампан: Вы выбрали период с 1983 по 1989 год. Почему такие временные рамки?

Роберт ван Ворен: Именно в этот период оба героя были членами исполкома. Дискуссия о советском злоупотреблении психиатрией началась в конце 60-х годов, когда начали госпитализировать Владимира Буковского, Петра Григоренко и других. В 1977 году была принята резолюция против этого злоупотребления психиатрией. А в 1983 году советских психиатров исключили из Всемирной ассоциации психиатров. Тогда началась борьба между советской и западной психиатрией. Когда к власти пришел Горбачев, и в 1987 году началась волна освобождения политзаключенных, те, кто были в психиатрических больницах, там и остались. Система не хотела их выпускать. Тем человеком, который наконец-то сказал, что от этой системы надо избавиться, стал министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе. Это тоже очень противоречивая фигура. Он был генсеком Компартии в Грузии. Ходят слухи, что он наблюдал за пытками заключенных в тюрьмах. Но став министром иностранных дел Советского Союза, он стал большим демократом, чем Горбачев. Он хотел создать мультипартийную систему в стране, и даже пошел в отставку, когда Горбачев от этого отказался. Именно он попытался остановить систему злоупотребления в психиатрии. Сейчас в России это начинается снова, так как Путин — верный сын Юрия Андропова, который придумал эту систему.

Ирина Сампан: Когда в России это возобновилось?

Роберт ван Ворен: Первый случай был в 2008 или 2009 году. Сейчас к этим методам прибегают все чаще, особенно в отношении крымских татар, которые находятся в российских тюрьмах.

Ирина Сампан: Вы составили новый список современных политзаключенных. Что вам известно о применении таких методов сегодня?

Роберт ван Ворен: Очень многим украинским и крымскотатарским политзаключенным угрожает эта система. Есть, к примеру, дело Станислава Клыха, которого пытали нейролептиками, в результате чего он сошел с ума. Местный психиатр написал, что с ним все в порядке, и пытки продолжились. Это похоже на то, что было в советские времена. Единственная разница в том, что это пока еще не система, как было в советские времена. Тогда каждый третий диссидент попадал в психушку. Сейчас это используется в качестве угрозы. Например, всем членам «Pussy Riot» поставили психиатрический диагноз. У них якобы расстройство личности.

Ирина Сампан: Это то же самое, что и вялотекущая шизофрения?

Роберт ван Ворен: Другой диагноз, но суть та же. Симптомы — упорство, борьба за правду, реформаторские идеи. Очень часто ставят диагноз, а потом уже смотрят, что лучше: отправить в психушку или в тюрьму. Участниц «Pussy Riot» посадили в тюрьму, видимо, подумав, что в другом случае реакция Запада будет слишком отрицательной. Многие думают, что Россия не реагирует на то, что говорят на Западе. На самом же деле они реагируют, следят и все понимают. Например, художника Петра Павленского послали в Институт им. Сербского. Он стал очень знаменитым как на Западе, так и в России. И в итоге его признали вменяемым. Это удивительно.

Ирина Сампан: Но на дело Клыха на Западе так не реагируют.

Роберт ван Ворен: Потому что об этом там никто не знает. В 80-х годах мы опубликовали список политзаключенных. У каждого западного дипломата был этот список. На встречах с советскими дипломатами всегда поднималась тема политзаключенных. Сейчас об этом не говорят. Списки есть, мы их публикуем. Но когда мы говорим с дипломатами или политиками, оказывается, что они не знают, сколько политзаключенных сейчас находится в России. Фамилий они тоже не знают. Это вопрос воспитания и информирования. Нужно убедить западных политиков в том, что пора работать по-старому.

Ирина Сампан: Почему Голландия не говорит о том, что Россия сбила «Бук», имея все доказательства?

Роберт ван Ворен: Все идет по плану. Расследование идет очень тщательно и медленно. Это достаточно нормальные сроки. Но я подозреваю, что они попытались их как-то продлить.

Ирина Сампан: И риторика очень мягкая.

Роберт ван Ворен: Да. Приведу пример дела Литвиненко. Британское правительство в течении 8 лет пыталось остановить процесс расследования причин его смерти. Только когда отношения с Россией испортились, они согласились сделать процесс открытым. Стало ясно, кто это организовал. В заключении суда напрямую сказано, что Путин лично дал приказ его убить. Тогда это уже ничего не стоило, но 8 лет они пытались это остановить.

Ирина Сампан: Как проходили допросы заключенных? Какие манипулятивные вопросы им задавали для того, чтобы потом признать невменяемыми?

Роберт ван Ворен: Диссиденты сами не совсем понимали, что происходило. Буковский описывал это во своих воспоминаниях. Они сидели в Институте им. Сербского под наблюдением психиатров, не понимая, что медсестры все записывают в качестве доказательств их сумасшествия. Они играли сумасшедших. Они же были молодыми. Для них это было смешным. Только потом они поняли, что все, что они делали или говорили, становилось доказательствами их сумасшествия.

Был диагноз — вялотекущая шизофрения. Диссидент, который говорил о том, что его права не соблюдаются, уже считался сумасшедшим. Я уверен, что 99% советских психиатров в это верили. Они не знали, что есть другая психиатрия.

В 90-х годах дети с диабетом погибли из-за того, что в стране не было инсулина, но в психиатрии инсулин использовался. Конечно, этого уже нет. Но многие психиатры, получившие советское образование, еще есть.

В психиатрии очень важна роль медсестры. В Украине таких медсестер не обучают. Тут еще существует советская иерархия, когда психиатр все решает. Медсестра, которая знает больше психиатра, — это угроза.

Моя книга направлена на молодое поколение. Если ты хочешь изменить систему, ты должен знать, что было в прошлом. Ведь то, что было вчера, может повторится и завтра.

В Днепре есть психиатрическая больница, в которой находились многие диссиденты. Сейчас там ничего не изменилось. Там пытают людей. Приведу пример. Если у меня заболевание, и я совершил преступление, это значит, что я невменяемый и мое лечение должно быть связано с тем, что я болен. Если я выздоровел в течении года, зачем меня держать в учреждении строгого режима, где я ничего не могу делать? Но в Украине другая система — советская. Если бы я совершил убийство, за которое получил бы как минимум 7-8 лет тюрьмы, я должен был бы находиться в условиях строгого режима 7-8 лет. Все это время мне бы кололи медикаменты. Это не лечение, это наказание. Это не психиатрия, это тюрьма. Мы там были в конце 2015 года. Мы нашли совершенно здоровых пациентов, которые хотят реабилитироваться в обществе, но им не положено. Люди просто теряют свою жизнь.

Ирина Сампан: Когда будет презентация вашей книги?

Роберт ван Ворен: Книга уже почти напечатана. Презентация состоится 3 февраля. Книга будет доступна как в печатном, так и в электронном виде.