Лучший Крестный ход — помолиться за то, чтобы боец вернулся живой, — волонтер

О Крестном ходе Украинской православной церкви Московского патриархата говорим с политологом Олесей Яхно, волонтером (ОО «Любов не має кордонів»), только что вернувшимся со Станицы Луганской, Игорем Прусом.

Наталья Соколенко: Возможно, из соображений безопасности следует не пустить Крестный ход в Киев, чтобы защитить город?

Олеся Яхно: Украина всегда считалась толерантной религиозной страной. По исследованию американского «Pew Research Center», Украина всегда делила второе-третье место в мире по толерантности. К сожалению, так произошло, что религиозное событие свелось к области национальной безопасности, веры как мягкой силы, которую использует внешняя сторона.

Крестный ход — это когда часть граждан в селах, городах, выходят на улицу, морально и духовно присоединяются. Для этого люди несут иконы, кресты. Этого нет, поэтому вопрос безопасности, дестабилизации для картинки реальной конфликтности — тема №1. Я считаю, что РПЦ и церковь Московского патриархата на уровне общества уже проиграли на уровне мягкой силы.

Андрей Куликов: Сколько человек по вашим данным принимает участие в ходе?

Олеся Яхно: Не можем сказать, сколько идет от одного пункта в другой. Какое-то количество может идти не обязательно до Киева, часть людей дойдет до одной точки, часть — до другой.

То, что нам показывают, больше похоже на гражданскую акцию, а не на религиозный ход. В этом смысле задача не удалась. И уже не важно количественно с точки зрения идеологии, навязывания чего-то — это имеет значение с точки зрения безопасности, чтобы не было провокаций, диверсий.

Мы говорим о Крестном ходе 27-го, понимая, что это уже проигравшая сторона, 28-го будет событие, связанное с Киевским патриархатом. Такие же провокации могут быть предприняты и на следующий день.

Наталья Соколенко: Игорь, что вы думаете об этом Крестном ходе?

Игорь Прус: Процесс молитвы за мир для верующего человека — это процесс отношения с Богом. Каждый просит что-то конкретное или глобальное. Можем разделить молитву на локальные вещи или глобальные.

Я не разговаривал с этими людьми, мы приглашаем всех в наши центры, где мы молимся за мир, вблизи фронта. В Станице Луганской возле блокпоста есть молитвенная палатка, любой человек может помолиться там. Есть священники, которые могут услышать простые нужды человека.

В предпасхальную неделю у нас была ночью молитва, молилось порядка десяти человек. Были люди с разных стран мира, в это время был обстрел. Мы собрались, чтобы молиться за то, чтобы не было стрельбы. Каждый молится вслух, открывает свои нужды. Я как координатор видел, что последний скажу: «Аминь». Один человек говорит примерно такую фразу: «Боже, ти там на небі все бачиш: хто правий, хто ні. Але оці падлюки стріляють. Боже, будь ласка, дай нашим офіцерам сили прийняти рішення дати відповідь командирам. Солдатам, чтобы так стреляли, чтобы не было желания стрелять по нам». А мы видим, как в ночном лунном небе летают трасеры.

А потом я вышел на улицу, чтобы посмотреть, что все в доме, и чтобы закрыть дверь. Слышу, как заводят танки — они по асфальту начали цокать гусеницами. До этого не выезжали месяц. И до Пасхи опять тишина. Бог ответил на эту молитву или нет? Я не могу ставить под сомнения чувства каждого человека во время молитвы. Что я — цензор в этом вопросе?

Наталья Соколенко: Приходят ли в вашу палатку представители УПЦ Московского патриархата, которые ведут Крестный ход на Киев?

Игорь Прус: Может, кто-то и приходил. Но я хочу сказать, что реально там страшно. Ко мне приехали друзья из России, хотели помолиться. Они приехали вечером, звонят утром: «Купи билеты срочно на поезд». Звоню друзьям, которые были с ними, они говорят, что спали крепко, ничего не слышали.

Андрей Куликов: Если «Любовь не имеет границ», то она должна распространяться не только по ту сторону границы, но и по ту сторону линии разграничения.

Игорь Прус: Да. Мы помогаем людям на той стороне. Возим детей с оккупированных районов в Карпаты на отдых. Уже второй год их зовем. Первый год было немножко, постепенно они нас узнают, некоторые страхи проходят. Больше проблем: как юридически пересекать линию соприкосновения.

Наталья Соколенко: Сегодня в Кракове стартовало религиозное событие: «Всемирные дни молодежи». Завтра к молодежи присоединится Папа Римский, вместе они будут молиться. Нам рассказали, что там тоже принимают меры безопасности, но есть атмосфера праздника.

Олеся Яхно: В Польше безопасность не связана с угрозами, которые могут идти от участников, представителей той или иной церкви.

Наталя Соколенко: А что вам подсказывает интуиция: состоится завтра в Киеве этот Крестный ход?

Олеся Яхно: Думаю, ситуация может меняться по ходу. Если количество рисков будет нарастать, возможно, будет принято решение ограничить его в Киеве. Для меня было более важно, что Украина здесь уже победила «за умы»: никто не воспринимает Крестный ход как что-то, связанное с миром.

Игорь Прус: Я хочу сказать искренне верующим православным: найдите молитвенную нужду в себе, найдите сироту, вдову, бойца. Молитесь за его исцеление, чтобы он вернулся здоровый и живой, за утешение для вдов. И вы будете видеть ответы для этих людей и вашей молитвы — это будет самый лучший Крестный ход, который можно придумать сейчас.