«Музеи на неподконтрольных территориях не разворованы», — историк

Андрей Василенко: Состояние нашего музейного фонда не очень хорошее, естественно. Например, Луганский краеведческий музей частично пострадал от попадания мины, но разрушения там не очень большие. Попали в отдел советского периода, где находилась модель тепловоза, вот она пострадала. Часть моих коллег-археологов или историков покинула Луганск, в связи с событиями, а какая-то часть осталась там, и продолжает работать, уже под новой властью ЛНР. Но я хочу вернуться к разрушениям. Наш Луганский краеведческий музей пострадал не так сильно, к счастью, как это произошло с Донецким краеведческим музеем. Вы, наверное, в курсе, что он подвергся значительным разрушениям: погибли фонды, рухнули перекрытия, потолки. И там был интересный эпизод. Один из археологов перешел на сторону ДНР. Он сам из Донецкой области. И когда увидел, что мародеры грабят музейные фонды и разные находки, он вмешался, приказал этого не делать, за что был избит и попал в московский госпиталь. Это было летом 2014 года, если знаете географию Донецка, то находится этот музей недалеко от Донбасс-Арены, что интересно – стадион практически не пострадал, а вот били целенаправленно по музею.

Валентина Троян: Скажите, а удалось вывезти хоть что-то?

Андрей Василенко: Дело в том, что по отношению к краеведческому музею таких попыток и не делалось. Вы можете представить, какая творилась анархия и безвластие, когда захватили административные здания в Луганске. Краеведческий музей вообще не работал, туда ходили только директор, охрана и несколько сотрудников.

Валентина Троян: А пытался кто-то из сотрудников вывезти какие-то экспонаты?

Андрей Василенко: Я знаю, был такой эпизод в художественном музее Артема. Вроде как директор музея пыталась вывезти на большую землю экспонаты и картины, но кто-то доложил сотрудникам новой власти, и ее посадили в подвал СБУ, продержали два месяца, а потом выпустили.

Валентина Троян: Может, Вы знаете, что происходит сейчас с фондами и музеями?

Андрей Василенко: Они не разграблены. Все находится на месте. Каких-то действий к разграблению, к счастью, новая власть не делает. Музей работает, там даже проводятся всякие тематические выставки, связанные с новой властью. Библиотека Горького в Луганске тоже частично пострадала.  Там был такой русский отдел на 3 этаже. И вот в него как раз залетела мина. Сама библиотека частично пострадала от взрыва, от попадания мин, снарядов. Очевидно, это дело рук российских наемников.

Андрей, насколько я знаю, вы сторонник Евромайдана в Луганске. Почему Вы заняли такую позицию, и не связан ли ваш выезд из города с этими убеждениями?

Андрей Василенко: Именно с этим и связан. За такие убеждения сейчас в Луганске можно пострадать и, насколько мне известно, всем участникам Евромайдана пришлось покинуть Луганск. Оставаться там было реально опасно.

Виктория Ермолаева: Сколько было таких участников?

Андрей Василенко: Мы собирались каждый вечер в 18.00 возле памятника Тараса Шевченко. Нас там было около 100 человек. Майдан, может, был и не большой, но ежедневный. А в выходные собиралось до тысячи. Мы каждый вечер растягивали огромное полотно флага Украины, пели национальный гимн.

Виктория Ермолаева: Какое давление на вас оказывали? Вы на тот момент где работали?

Андрей Василенко: Я работал тогда в частной фирме. Знаете, до какого-то момента было достаточно мирно. Напротив нас стоял Антимайдан. Луганск – город небольшой, и многие друг друга лично знают. И как бы не доходило до рукоприкладств. Хотя были и горячие головы, пытались избить. Но как-то обходилось мирно. Наверное, 9 марта – это был день рождения Тараса Шевченка, когда была первая попытка Антимайдана и штурмовиков, привезенных из области России, штурма Луганской областной администрации. Они разорвали флаг, несколько человек было избито, но, слава Богу, что не сильно. И после этого там просто стало опасно находиться. Я продолжал ходить к зданию захваченного СБУ, некоторых участников Антимайдана я знал лично. Но тогда еще не было такого ожесточения, крови. Это было до того, как появились жертвы.

Валентина Троян: Андрей, у вас была угроза попасть в плен, когда Вы находились в Луганске?

Андрей Василенко: Да. Я поддерживал связь с уже выехавшими активистами Луганского майдана. Телефоны уже все начали прослушиваться работниками так называемых разведок. И к счастью на тот момент я находился в подвале, прятался от обстрелов с родителями, и телефон был вне зоны доступа. Приехали, и говорят: вот здесь, в подъезде, сидит провокатор. Мы сейчас направим оружие и бахнем сюда из пушки. Соседи в панике говорят, что здесь живут одни пенсионеры.

Я на тот момент делал видео событий в Луганске, в том числе, и обстрелов, а размещал у себя на странице в Фейсбуке. Мной заинтересовались, стали у меня эту информацию брать и показывать по телевидению, потому что на тот момент украинских журналистов в Луганске уже не было. Это было опасно. Некоторые из них попали в подвал, и ваши коллеги в том числе. Некоторые погибли, репортажи делать было некому.

Валентина Троян: Вы это делали как историк?

Андрей Василенко: Мне было просто интересно. Эти события были, действительно, очень важными в истории нашего города. Луганск уже не будет прежним, как раньше

Валентина Троян: Это Вы сейчас как историк говорите?

Андрей Василенко: Как человек. Я считал, что важно делать видео, чтобы люди знали правду о событиях, которые происходят у нас, потому что это же колоссальная работа. События искажались, особенно российскими средствами массовой информации, поэтому никто не мог объективно смотреть на вещи, даже местные.

Виктория Ермолаева: Последнее время очень активно ведутся споры по поводу того, нужно ли вести диалог с неподконтрольными территориями и местными жителями, с представителями власти. Ваше мнение?

Андрей Василенко: Диалог обязательно нужен, потому что вся беда не в разрухах, а в головах. Прежде всего, в душах людей. Люди были дезориентированы информационной войной. Многие, конечно, изменили свою точку зрения, но не все. Людей нужно информировать. Нужно сообщаться им правду. Ведь не случайно, что при захвате власти еще старались занять не только административные здания, СБУ, склады, воинские части, но и телевидение. Первое что сделали – это отключили украинские каналы.

Виктория Ермолаева: А как сейчас доносить информацию, если на этих территориях не осталось никакой украинской прессы?

Андрей Василенко: Там существует информационный вакуум, и его надо заполнять. Можно через спутник передавать информацию. Хорошо, что есть люди, которые могут Интернет посмотреть. Но многие, особенно пожилые люди, не пользуется всемирной сетью, и получают совершенно искаженную информацию от соседей.

Виктория Ермолаева: По Вашему мнению, как будут развиваться события?

Андрей Василенко: Сейчас активно никто не будет воевать с Россией. Все зависит от позиции Путина. Это у него колоссальная власть, и, фактически, он единолично решает такие вопросы. Пока не будет ослаблена Россия санкциями, не будет сменен президент России, вряд ли что-то изменится.

Виктория Ермолаева: По вашему мнению, все ли верно делает украинское правительство? Или, может, нужны еще какие-то шаги, чтобы менять версию происходящих событий в нашу сторону?

Андрей Василенко: Плохо, что люди не получают украинской пенсии, это физические сейчас невозможно. Так как большинство банков ограблены были еще летом. Есть люди, которые не могут просто взять и выехать на территорию подконтрольную Украине. По разным причинам: кто-то просто старенький, а для кого-то есть своя позиция – это мой дом, и мы никуда не поедем. Есть люди, которые привязаны к своим родственникам, престарелым или больным людям.

Валентина Троян: А у вас есть знакомые, которые поддерживали ЛНР, а теперь открыто признают, что разочаровались во власти.

Андрей Василенко: Есть. У них были такие соображения – мы будем в России, будет больше зарплата, пенсия. Ведь в России она действительно выше. А в итоге никакой вообще зарплаты. Мало того, что они украинскую не получают, так еще и ЛНРовская в разы меньше. Там люди сейчас вообще выживают. В Луганске просто нет работы.

Виктория Ермолаева: Андрей, вы преподавали историю в университете имени Владимира Даля. Вы поддерживаете какие-то отношения с бывшими коллегами?

Андрей Василенко: С некоторыми – да. Теперь же университет не Восточно-украинский Национальный, а Луганский Государственный Университет. Прежний преподавательский состав не сохранился, многие перебрались в другие города. Но есть и те, кто остались там учить студентов. Кем-то движут убеждения, что все же лучше жить в ЛНР и быть в России, другие просто бояться рискнуть и поехать в другой город, начинать все с нуля. С другой стороны – не понимаю, как можно работать в университете, где оккупанты пытали людей. В подвале четвертого и пятого общежития боевики разбирались со своими врагами. Там оградили все колючей проволокой, маскировочной сеткой. Я не знаю, что там происходило внутри, мне потом человек рассказал, который попал в подвал, а потом чудом спасся. На самом деле, после освобождения Луганска еще много нужно будет провести расследований. И я убежден, что рано или поздно Луганск будет освобожден. Есть уже люди, которые занимаются сбором информации и заявлений в украинские суды. С другой стороны – очень много людей, которые затевали референдумы, а сами же живут в других областях Украины. Но, по моему мнению, это просто недоработка правоохранительных органов.

Валентина Троян: Возвращаясь к теме музеев. Есть ли информация, что экспонаты вывозят в Россию?

Андрей Василенко: Слышал про Крым. Там были вывезены экспонаты в Тулу на выставку. И это на самом деле воровство. Потому как все музейные экспонаты являются собственностью Украины. Вы знаете про золото, которое сейчас на выставке в Европе, и Россия пытается его вернуть? Оно находилось в музее Херсонеса Таврического, но поскольку он находится в оккупации, то его Россия пытается забрать себе, а не позволить вернуть эти экспонаты в Украину. При том, среди коллег там тоже споры. Кто-то говорит, что это золото музея, а другие доказывают, что государства.