Мы с Пинчуком были против Януковича как преемника Кучмы, — Гельман

Сергей Стуканов: Вы выразили мнение, что неисполнение решений ЕСПЧ — это изоляция покруче санкций. С тех пор в РФ приняли так называемый пакет Яровой. Что происходит в российском обществе?

Марат Гельман: Если говорить о законодательном раже, то человек сам роет себе могилу, эти люди ведут страну к самоизоляции. Но Россия не может быть Северной Кореей — слишком большая страна. Как только она реально самоизолируется, то сразу коллапсируется. Законодатели в целом идут к длительной осаде.

В обществе наблюдаем печальные вещи — как в 33-36 годах в Германии, когда общество шаг за шагом отходит от нормальной гуманистической философии подходит к бесчеловечной. Сначала за рамки человеческого поведения выводят «ненормальных» — геев, например, заключенных, с ними можно делать все, что угодно, их не жалко.

Следующий этап — это люди девиантного поведения — художники, например. А третий этап — когда ненормальным можно назвать любого чужого. Это происходит сейчас. Путина увлекла «стрелковщина», он окружил себя историками, думает, как будет написана глава о нем как о Цезаре, Александре Македонском.

Сергей Стуканов: Когда состоялся перелом? Многие аналитики говорят, что повлияла Оранжевая революция 2004 года.

Марат Гельман: Нет, я говорил о другом. Политика поменялась в 2004 году, но я говорю о том, что происходит в самом человеке. Сначала мы имели дело с ФСБ-шником, который попал во власть. Если бы он после первого срока ушел, то мы бы его вспоминали как хорошего президента. Но последний срок — это зрелый человек, который думает, как он выглядит, читает исторические книги.

Имперская идея обсуждалась в трех вариантах: славянский союз, постсоветское пространство и православный вариант — три версии постимперского синдрома. Мы пытаемся оценить действия, исходя из сегодняшних реалий, а они уже в истории.

Ирина Ромалийская: Что будет дальше с Россией?

Марат Гельман: Грустный прогноз: все будет то же самое. Достаточно долго, потому что общество инфантильно. Половина — бюджетники, они зависят от государства. И это Стокгольмский синдром, они жертва государства, но будут его поддерживать, даже когда жизнь будет ухудшаться.

Сергей Стуканов: Вы говорили, что выход — «дворцовый переворот». Есть ли кому его совершать?

Марат Гельман: После Путина будет точно хуже, но это лучше. Путин сильно укрепил свою власть, но эти новые люди не удержат власть более полугода. Путинские пропагандисты используют это: посмотрите, кто идет. Власть просто развалится, следующие — региональные власти.

Сергей Стуканов: Не будет ли это неофеодальной раздробленностью?

Марат Гельман: Дай Бог. 300 лет Россия работала на столицу. Благом для людей будет резкое ослабление центра вплоть до развала страны. После того выражения о дворцовом перевороте я год не мог въехать в страну, а два дня назад мне сообщили, что там не нашли экстремизма.

Национальные государства создавались во время развала империй. В связи с большевистским экспериментом Российская империя не развалилась. Этот процесс разморозился, но хотелось, чтобы было естественное завершение процесса.

Ирина Ромалийская: В вашем последних интервью вы рассказываете, что были одним среди тех, кто отбирал преемника Кучмы. Вы не были согласны с кандидатурой Януковича?

Марат Гельман: Конечно. Тогда весь политикум предлагал приемника. Мы с Пинчуком начали плотнее общаться, когда стало понятно, что есть шанс на Януковича. Потому что мы оба считали, что он — очень плохой вариант. Там было понятно, что бекграунд себя проявит. У Виктора был свой кандидат, у меня — нет, о симпатиях не хочу говорить. Эти все люди активно участвуют в политической жизни Украины. Нас поддержала дочка Кучмы, и мы написали письмо о том, что этого нельзя делать. После того, как Янукович стал преемником, оно оказалось у него. На следующий день я перестал быть советником Кучмы.

Ирина Ромалийская: Вы провели в парламент СДПУ(о).

Марат Гельман: Это правда, я это сделал на 2 года раньше.

Ирина Ромалийская: Как вы оцениваете личность Медведчука? Он сейчас переговорщик по обмену пленных. Когда он встречал и проводил Солошенко к самолету, тот спросил: «Это наши?». На что Медведчук ответил: «Да, это ваши». Медведчук сейчас больше работает на Россию или Украину?

Марат Гельман: Не знаю, я приехал делать выставку, я давно не слежу.

Сергей Стуканов: Вы сознательно ушли с политики, политтехнологии в искусство?

Марат Гельман: Я сначала открыл галерею, а потом с экономических соображений стал работать в политике. Это никогда не было моей основной деятельностью. В 2004 году я понял, что все будет плохо и прекратил деятельность в этой сфере. В 2008 году меня пригласил Медведев для работы над децентрализацией, гуманитарной модернизацией общества.

Ирина Ромалийская: Но модернизация не вышла?

Марат Гельман: Да ничего не вышло. За три месяца после третьего выигрыша Путина на выборах они уничтожили все хорошее, что сделал Медведев. По крайней мере, в модернизации. Это слово даже стали вычеркивать из газет.

Сергей Стуканов: Расскажите о вашей выставке?

Марат Гельман: Это художник из Одессы Игорь Гусев. Это аналитическая живопись, с помощью которой он исследует наш виртуальный мир. Выставка будет проходить в «Шоколадном доме».

Ирина Ромалийская: На кого вы бы согласились работать в Украине?

Марат Гельман: Не хочу даже обсуждать. Боковых зрением мне навилась Самопомощь. А тут мне рассказали о них столько нового, что я уже ничего не понимаю (смеется).

Ирина Ромалийская: Слышали ли вы о молодых партиях? Одна на базе «прокурорских» (Касько, Сакварелидзе, Чумак), другая — с Лещенко, Найемом.

Марат Гельман: Я ничего не знаю об этом, но хорошо отношусь персонально к Лещенко. И к Луценко я хорошо отношусь. Мы встретились как издатель и галерист.

Сергей Стуканов: С кем из украинских галеристов вы общаетесь?

Марат Гельман: Самый главный здесь — Влад Троицкий и Гогольфест. Я в Перми дважды делал Гогольфест. Мою галерею называли «украинской мафией». Я много работаю с украинскими художниками. Специфика украинского искусства совпадает с моими вкусовыми предпочтениями.

Ирина Ромалийская: Поддерживаете ли вы связь с Игорем Шуваловым? Можете ли вы оценить то, что происходит с «Интером»? Это ручной ресурс, к этому причастен Шувалов.

Марат Гельман: Нет, не поддерживаю. Но Игорь технологичен, с поставленными задачами справляется (смеется), он мнения не имеет. Он технолог, который относится к этому как к шахматной игре. Но вот «винтикам» нужно идти в Россию, там они нужны. Чем «хороша» ситуация в России — там не «закрывают», а говорят, чтобы уезжали, намекают или говорят напрямую. Но дают выехать.