Мы возили с собой гранату, чтобы не попасть в плен, — волонтер Марина Комарова

Своим опытом волонтерства делится «Народный герой Украины» и волонтер Марина Комарова.

Татьяна Курманова: Как вы пришли к волонтерской деятельности?

Марина Комарова: Все началось с Майдана. Все волонтеры, как правило — это люди, которые были на Майдане и продолжили свою деятельность, когда началась российская агрессия.

Реквизиты для помощи: 5363 5426 0202 0456 – карта Приватбанка, Комарова Марина.

Виктория Ермолаева: Вы родом из Крыма. Вы выехали из полуострова в 2014 году?

Марина Комарова: Нет, я уехала намного раньше. Я уже до этого 7 лет жила в Киеве.

Виктория Ермолаева: Вы поддерживаете связь с родственниками и друзьями в Крыму?

Марина Комарова: Конечно. В основном, я поддерживаю отношения с родственниками. Друзья разделились на тех, кто перестал быть друзьями и тех, кто переехал из Крыма.

Татьяна Курманова: Вы сразу поставили четкую грань между теми людьми, которые поддерживают Украину и всеми остальными?

Марина Комарова: Сразу.

Татьяна Курманова: Вы помогали военным передислоцироваться из Крыма?

Марина Комарова: Когда началась оккупация, мы с ребятами из Майдана объединились и помогали семьям выезжать из Крыма. Я собирала на это деньги, а ребята собственноручно перевозили людей и искали жилье.

Татьяна Курманова: Кому вы сейчас помогаете? С кем работаете и какую помощь оказываете?

Марина Комарова: Я постепенно отхожу от полевого волонтерства, потому что этим невозможно бесконечно заниматься. Полевое волонтерство — это перевозка помощи военным на передовую. Я уже полгода туда не езжу, хотя продолжаю собирать и передавать помощь с тем, кто едет туда, или через «Новую почту». Сейчас я вхожу в Раду волонтеров при ИМО. Мы занимаемся контролем реформ, которые проводит Министерство обороны по стандартам НАТО.

Виктория Ермолаева: Как вы оцениваете реформы, которые проводились?

Марина Комарова: Это очень тяжело. Сейчас делают все, чтобы мы не путались под ногами. Мы же заставляем их работать, потому что нам надоело брать деньги у людей. Штабным крысам не особо хочется что-то менять, поэтому реформы проходят в лайт-режиме. На предыдущем собрании рабочей группы генерал, ответственный за разведку, просто спал. На вчерашнее заседание рабочей группы к Минобороны приехало 2-3 отрада волонтеров, но выяснилось, что пропусков на входе для нас нет. Нас отправили за пропусками сначала на Дегтяревскую, а потом еще по одному адресу. В итоге мы пришли к концу заседания. Это скотское отношение.

Татьяна Курманова: То есть сейчас волонтеры — лишнее колесо для Минобороны?

Марина Комарова: Пока мы закрывали дыры и не путались у них под ногами, они продолжали пилить бюджет. Когда мы сказали «нет, хватит», началось то, что началось.

Виктория Ермолаева: В чем сейчас проявляется сотрудничество волонтеров с Генштабом?

Марина Комарова: Есть Ассоциация волонтеров, которая трансформировалась в Раду волонтеров при ИМО. В развитых странах общественные организация занимаются контролем деятельности министерства. Есть проектный офис реформ, в котором часть ребят из волонтерского десанта пишут проекты реформ. В дальнейшем они должны внедрятся. В рабочую группу входят представители Минобороны, представители проектного офиса реформ и представители Рады волонтеров. Ребята разрабатывают, представители Минобороны слушают, а мы следим за тем, как они это воплощают в жизнь.

Татьяна Курманова: Каковы сейчас потребности армии?

Марина Комарова: Оптики как не было, так и нет. Когда-то формы, борцов и бронежилетов не было вообще. Сейчас бронежилеты поставляет Минобороны. Да, они дурацкие, но они есть. Денег мало, их нужно правильно распределять и тратить на то, чего Минобороны точно не даст — это оптика и автомобили.

Виктория Ермолаева: Лекарственные препараты завозятся в полном объеме?

Марина Комарова: 11 августа состоялся брифинг насчет этого. Ребята там сейчас рвут и мечут, они пытаются что-то решить хотя-бы с аптечками.

Татьяна Курманова: Волонтеры утверждают, что сейчас помощь от людей значительно уменьшилась. Так ли это и с чем вы это связываете?

Марина Комарова: Как правило, помогают одни и те же люди. У одних есть стабильная работа, у других деньги заканчиваются. Те, кто не помогал, так и живут. Они не знают, что в стране война. Откуда браться деньгам? Плюс ко всему, появляется разочарование. Всем известны истории о том, как солдаты после дембеля забирают купленные волонтерами машины. Сергей Власенко и другие ребята разыскивают эти машины, находят их и забирают назад. За последнюю неделю по 72 бригаде было 2 таких случая. Когда люди об этом узнают, они разочаровываются. Когда это получается сделать тихо, мы это делаем тихо, но иногда нужна огласка.

Татьяна Курманова: Некоторые волонтеры открыто признаются, что волонтерство — просто ступенька на пути к политике, например.

Марина Комарова: Мы их знаем. Недавно, когда мы проходили обучение в Министерстве обороны, первая группа после выпуска получила медали, а вторая и третья — нет. Четвертая группа, в которой было 2 человека, занимающиеся пиаром, тоже не получила медалей, но устроила скандал. Дача медалей первой группе была инициирована министром. В итоге они скинулись себе же на медали.

Виктория Ермолаева: Вы — народный герой Украины. От многих волонтеров я слышала, что это звание куда важнее государственных наград. Что для вас это значит?

Марина Комарова: Это действительно намного приятнее государственных наград. Неприятно, когда государственными наградами награждают и реальных героев, и мошенников. А народная награда — это, когда ты точно знаешь, что тебя признали.

Виктория Ермолаева: Расскажите о самой запоминающейся поездке в зону АТО.

Марина Комарова: Риск для жизни там присутствует постоянно. Там ты постоянно начеку, так как в любой момент может случиться что угодно. Самое неприятное воспоминание – поездка по дороге, по которой стрелял снайпер. Страшно, когда обстрел, а ты сидишь в подвале и понимаешь, что от тебя ничего не зависит. Я больше всего боялась попасть в плен. У нас с моим напарником была договоренность о том, что, если мы попадем в плен, он меня застрелит. Кроме того, мы всегда возили с собой гранату, чтобы в случае чего подорваться и не попасться в руки сепаратистов. Я боялась не столько за то, что со мной могут сделать, сколько за то, что я могу выдать какую-то информацию о наших военных.

Татьяна Курманова: Вы постоянно ездите оттуда сюда и назад. Как происходит адаптация?

Марина Комарова: Это очень тяжело. Туда ты едешь с радостью, но, когда ты едешь назад, не хочется возвращаться. Я взяла себе за правило выключать телефон, закрываться дома и сутки не выходить из квартиры. Я смотрела в окно на нормальную жизнь и на второй-третий день начинала заниматься сбором помощи.

Татьяна Курманова: Сейчас с уст первых лиц государства часто звучат призывы к примирению. Как вы к этому относитесь?

Марина Комарова: О примирении можно было бы говорить, если бы не было столько смертей. Может быть, об этом говорят люди, которые не видели этого всего. То, что случилось однажды, может никогда больше не повторится. То, что случилось дважды, обязательно повторится в третий раз. Сколько у России до нас уже было таких моментов? Грузия, Чечня, теперь Украина. Нам нужно думать о себе. Я со своей подругой, с которой мы вместе выросли, сейчас не общаемся. Я живу в Киеве, она живет в Москве. Ее мама ходила на референдум в Крыму. Из-за того, что ее мама ходила на референдум в Крыму, я теперь не могу поехать к своей маме. Как мне с этим мириться? То же самое и со страной.