На выборах в посольстве РФ запретили видео- и фотосьемку, — наблюдатель

Говорим о том, как прошли выборы в российскую Госдуму, которые проходили в том числе и в дипмиссиях на территории Украины, и в оккупированном Крыму.

В студии работают журналисты «Громадського Радио» Григорий Пырлик и Ирина Ромалийская.

Ирина Ромалийская: Вы наблюдаете за выборами. Куда вы дальше подаете отчеты?

Григорий Пырлик: Можете ли вы иметь статус наблюдателя, если ваша организация незарегистрированная?

Степан Строгин: В РФ нет возможности даже у зарегистрированной общественной организации, за исключением нескольких региональных законодательств, иметь наблюдателей от общественной организации. Почти во всех случаях мы вынуждены договариваться о направлении для наблюдателей либо с независимыми кандидатами, либо идти в качестве корреспондентов от СМИ. Я ходил как корреспондент от интернет-издания «Молния».

Ирина Ромалийская: Зафиксировали ли нарушения? Как вы работали?

Степан Строгин: Да. Я пришел туда к открытию в 7.30. По российскому закону я имею право находиться и наблюдать за всеми действиями избирательной комиссии. Перед открытием участка, членам комиссии раздают бюллетени, предъявляются пустые ящики для бюллетеней, пломбируются. Я имею полное право находиться во время процедур. Но меня не пропустили на участок до 8 утра.

Ирина Ромалийская: Кто?

Степан Строгин: Человек, который отвечал из-за калитки. Судя по всему, человек, который представился председателем избирательной комиссии, может отдавать указания охранникам.

Ирина Ромалийская: Вы попали позже?

Степан Строгин: После восьми утра. Председатель комиссии не признавал мою аккредитацию. Недавно были приняты изменения в законодательстве. Раньше аккредитация для корреспондентов не требовалась. Теперь она требуется для присутствия на подсчете. У меня она была. Председатель не считал ее действительной на этом участке, хотя аккредитация не ограничена территориально. Во-вторых, он считал, что аккредитация нужна для присутствия не только на подсчете, но и в течении дня.

Ирина Ромалийская: Расскажите, были ли зафиксированы нарушения?

Степан Строгин: Запрет фото- и видеосъемки. Поскольку невозможно пройти на избирательный участок с любыми вещами, техникой, даже с телефоном. Нет возможности вести фото- и видеосъемку. Нет связи с внешним миром.

Ирина Ромалийская: Это запретили на этом участке?

Степан Строгин: Да, в посольстве. В посольствах в других странах это не запрещалось.

Ирина Ромалийская: Чем мотивировали?

Степан Строгин: Ничем.

Ирина Ромалийская: А в консульствах, которые находятся в Харькове, Львове, Одессе?

Степан Строгин: Там, насколько мне известно, не было независимых наблюдателей.

Ирина Ромалийская: Какие еще нарушения?

Степан Строгин: Не предоставляли данных о составе избирательной комиссии. Хотя это открытые сведения. На информационном стенде на участке их не было. Никто из них не представлялся по имени. Они даже не могли назвать своего статуса.

По закону не должно быть меньше двух урн. Но была одна.

Ирина Ромалийская: Вы передаете данные о нарушениях?

Степан Строгин: Мы публикуем это, передаем на карту нарушений. Есть статистика. Можно составить полную картину того, что происходило на выборах.

Григорий Пырлик:А что дальше с этой информацией?

Степан Строгин: Мы пишем жалобы в ЦИК, правоохранительные органы. Редко что удается таким образом исправить. Мы пишем, чтобы задокументировать наличие нарушений.

Я написал жалобу в участковую комиссию. Несмотря на то, что жалобы должны рассматриваться в день голосования незамедлительно, вечером мне отказались дать ответ на мою утреннюю жалобу. Это тоже нарушение.

Ирина Ромалийская: Вы отмечали, что не было беспрепятственного доступа на участок в посольстве России в Украине?

Степан Строгин: Как таковой он был. Туда по одному пропускали избирателей.

Ирина Ромалийская: Но им не позволяли это делать украинские протестующие.

Степан Строгин: Я не очень хорошо наблюдал, что происходило снаружи. Помню, что и утром, и вечером никого не было. Днем там действительно была не очень большая толпа. Я наблюдал издалека. Видел с противоположной стороны дороги, что один человек бил другого. Я не знаю, кто и за что.

Григорий Пырлик: Как вы относитесь к таким действиям?

Степан Строгин: Отрицательно. Я вообще против насилия. Нельзя бить людей. Они имеют право на выражение своего волеизъявления на выборах. Другое дело, что это право нарушается российскими избирательными комиссиями и другими органами власти. Но не нужно к ним присоединяться.

Ирина Ромалийская: Какие настроения были у тех, кто приходил на участок?

Степан Строгин: Затрудняюсь сказать. Было несколько моих знакомых оппозиционных настроений. Думаю, люди хотели проголосовать и выразить свое отношение к этой государственной думе, но не особо рассчитывали на то, что возможна победа оппозиционных партий.

Григорий Пырлик: Я имел короткий разговор с Сергеем Семеновым, генеральным консулом России в Харькове. Он сказал, что распределение голосов у них на участке такое же, как и по России: и в харьковском консульстве победила «Единая Россия». Как вы думаете, в Киеве так же?

Степан Строгин: Думаю, и в консульстве, и в посольстве большинство проголосовавших — люди с дипломатическими паспортами, сотрудники посольств и их семей. Россияне с общегражданскими паспортами почти не пришли. Эту картину мы можем наблюдать не только в Украине, но и в других странах. Низкая явка, в Европе, по-моему, тоже победила «Единая Россия».

Иностранные избирательные участки распределили между одномандатными округами, которые находятся в российских регионах.

Ирина Ромалийская: У вас есть данные по явке в заграничных округах?

Степан Строгин: Точных цифр нету. Я смотрел по Варшаве — это было пару сотен человек. В списках избирателей в посольствах заграницей нет никого. Консульский учет не связан со списками избирателей. Человек приходит и его заносят по паспорту в пустой список.

Ирина Ромалийская: Какие у вас впечатления от выборов в целом?

Степан Строгин: Плохо.

Ирина Ромалийская: Вы получили конституционное большинство у партии власти. Если коротко резюмировать, к чему это может привести?

Степан Строгин: Это значит, что им больше не нужно играть в коалицию с условно оппозиционными партиями. Они могут делать все, что угодно.