Осужденный за госизмену Суханов – просто заложник ситуации – адвокат

По мнению Сергея Вилкова, украинские военнослужащие и сотрудники правоохранительных органов, которые остались работать в Крыму, в случае попытки со стороны Украины вернуть его под свой контроль, от страха неизбежного наказания возьмут в руки оружие и будут препятствовать возвращению полуострова до конца. «Они первые будут брать в руки оружие, чтобы защитить себя. Крым вернуть, я считаю, не удастся. Потому что те, кто есть там сейчас, просто будут защищать себя, свои семьи. Здесь надо подходить немного по-другому. Надо ситуацию выруливать не со стороны наказания, а со стороны переговоров», – считает адвокат.

Адвокат Сергей Вилков рассказал о делах, которые он ведет, в частности: о дезертирстве и деле бежавшего командира спецроты «Беркута» Дмитрия Садовника, который подозревается в соучастии в массовых расстрелах активистов Майдана.

Михаил Кукин: О так называемых изменниках родины. Мне очень понравилась в интервью фраза мамы осужденного солдата (Владимира Суханова, оставшегося после аннексии полуострова служить в российской армии, – ред.), которая сказала: «А неужели люди, которые сдали Крым без единого выстрела, не изменники родины?».

Сергей Вилков: Мама полностью права. Мы были все свидетелями этой ситуации. На то время у нас все-таки был гарант территориальной целостности – Александр Турчинов. Почему он не принял соответствующие решения, не отдал приказ? Этот парень получился заложником ситуации. Не более. У него не было умысла предавать государство.

Михаил Кукин: Из 847 военнослужащих этой части, матрос Суханов был в числе 646. Больше трех четвертей перешло.

Ирина Ромалийская: Но мы помним и о том, что были люди, которые не перешли. Они делали выбор.

Сергей Вилков: Он был заложником ситуации. Он был женат, должен был родиться ребенок. Он принял решение, которое принял. Но умысла совершать госизмену, насколько мне известно, у него не было.

Ирина Ромалийская: А что тогда – умысел. Он фактически отрекся от присяги.

Сергей Вилков: Я не видел материалы дела. Но принимал ли он присягу? У нас есть какие-то документы, где он расписывался? Фактически, на сегодняшний день, человека осудили просто по мнению стороны обвинения. Он приехал сюда, на территорию Украины. Что он сделал для того, что изменил государству Украина? Он подрывал территориальную целостность? Нет. Он принимал участие в вооруженных действиях? Нет.

Ирина Ромалийская: Он брал в руки оружие. Применял ли он его? Не факт. Он получил гражданство России, которая фактически захватила Крым. Перешел на другую сторону. Вы говорите о юридических тонкостях. Но это если мы говорим о мелочах. По сути, он перешел на другую сторону. Кто-то делал этот выбор. И наверное, были те, кто был в гораздо худших ситуациях.

Сергей Вилков: Действительно, если так, как говорила сторона обвинения – это государственная измена. По формальным признакам. Действительно, человека надо наказывать за это. Но если посмотреть на то, что будет дальше, если этих людей привлекать к уголовной ответственности. По-моему, это будет страх ответственности у этих людей. И они первые будут брать в руки оружие, чтобы защитить себя. Крым вернуть, я считаю, не удастся. Потому что те, кто есть там сейчас, просто будут защищать себя, свои семьи. Здесь надо подходить немного по-другому. Надо ситуацию выруливать не со стороны наказания, а со стороны переговоров. Если адвокаты этого парня обратятся в ЕСПЧ, то будет решение, что этот приговор и уголовное производство – строилось на политической основе. ЕСПЧ в своем решении обязательно это учтет.

Ирина Ромалийская: Сколько у вас сейчас подобных дел?

Сергей Вилков: На сегодняшний день у меня три дела по дезертирству. Я бы не хотел раскрывать, какие и что. До сегодняшнего дня досудебное расследование незакончено, и я бы не хотел, чтобы прокуратура трактовала это как разглашение. В принципе, производство идет, идет объективно. Когда материалы передадут в суд, мы ознакомимся.

Ирина Ромалийская: Если обобщить суть всех трех…

Сергей Вилков: Это военные, которые покинули воинские части.

Михаил Кукин: Политики под этим нет?

Сергей Вилков: Нет, политики нет. Просто надо понимать, что такое дезертирство и что такое самостоятельное оставление воинской части. Дезертирство – это в принципе, когда у него есть цель больше не возвращаться. Если у него нет такой цели, и он просто поехал куда-то погулять – то самоволка. Но если он более трех дней был где-то, то его можно привлекать к уголовной ответственности в соответствии со статьей 407. В соответствии со статьей 408 – дезертирство, обязательно должна быть цель. Органы досудебного расследования должны доказать это.

Михаил Кукин: Я хочу поговорить об еще одной категории дел, которую вы вели. Вы защищали беркутовцев и защищали майдановцев. Расскажите об этом.

Сергей Вилков: Я адвокат и давал присягу адвоката. В то время, когда были массовые беспорядки в центральных районах Киева, я защищал и мои коллеги защищали майдановцев. У меня было дело, когда парня задержали на бульваре Леси Украинки. Он ехал в Житомирскую область со скатами, потому что надо было делать мосток. Работники ГАИ его задержали. Сначала в Печерском районе продержали до вечера. Потом повезли в Соломеский район. Там протокол составили. Тогда меня вызвали как адвоката. Естественно, меня это все возмущало, потом что невинного человека притягивали к уголовной ответственности. В основном, по тяжкому преступлению, которого он вообще не совершал. Человек имеет два высших образования, работает инженером. Но следователь, который вручал ему подозрение, я сказал ему: вы еще об этом пожалеете, потому что совершаете преступление. Как вы думаете, какие были слова? «Побачимо».

Михаил Кукин: Следователь продолжает работать?

Сергей Вилков: Возбуждено уголовное дело против него и против прокурора, который подписывал подозрение. И против судьи. И дело находится в суде. Хотя судья принял решение, чтобы задержать моего подзащитного на 30 дней, но это не снимает с него ответственность. Потому что нет обоснованного подозрения. Не было доказательств. Так же было и с другим парнем. Он из медицинской службы. Шел по Майдану, и, как он говорит  крымский «Беркут» сорвал с него футболку с крестом, побили его, составили рапорт. И передали в Голосеевский суд. Суд применил к нему меру пресечения – содержание под стражей на 60 дней. Но апелляция, когда поднялись уже СМИ, изменила ему меру пресечения на домашний арест. А домашний арест – это Керчь, Крым.

Но потом ко мне обратились работники правоохранительных органов. В частности, это была жена Дмитрия Садовника, которого я защищаю. Все выходит из того, что почему-то так случилось, что те люди, которые на то время имели возможность приходить к власти, шли к тому, чтобы дискредитировать подразделение «Беркут» и всю милицию.

Михаил Кукин: То есть, по вашему мнению, у них не было выбора? Они должны были исполнять приказ?

Сергей Вилков: Они должны были исполнять приказ. Но был ли этот приказ, и применяли ли они оружие? Вот в чем вопрос. А вы знаете, сколько есть на сегодняшний день мнений: что стреляли россияне, что стрелял еще кто-то. По баллистическим экспертизам, если они есть в деле, но насколько я знаю, нет ни одного подтверждения, что все-таки пули были выпущены с оружия, которые было закреплено за сотрудником «Беркута». Рассказывать о том, что фактически автоматы исчезли и невозможно было провести, но есть практически в каждом управлении внутренних дел картотека, где пристреливаются эти оружия. Это никто не проводил.

Ирина Ромалийская: У вас сейчас есть связь с ним?

Сергей Вилков: Нет, у меня связь с ним оборвалась после того, как он был в больнице. Там была сложная ситуация, давка была на медперсонал. Дмитрия поместили в больницу скорой помощи в Киеве. Я только с женой общался. Они уехала к маме в Запорожскую область, потому что здесь, где они жили, приходили какие-то непонятные люди. В подъезде вывешивали фотографию Дмитрия с надписью «Здесь живет убийца». У него трое детей. И жене это было очень тяжело. Я честно скажу, я не знаю, где он, и есть ли он в живых. Потому что на то время у него постоянно брали интервью. Если бы он поехал в Россию, я думаю, российские СМИ взяли бы у него интервью. Этого нет. И фактически информации, где он, ни у меня, ни у следственных органов нет. Дело остановили.