Отдайте нам все «Богданы» для эвакуации, - Илья Лысенко «Хоттабыч»

Также говорим про скандальные «Богданы», которые военные получили для эвакуации: почему они выходят из строя, и кто в этом виноват.

 

О спасательной службе

Илья Лысенко: Мы не разделяем – мирные жители либо военные, мы равны ко всем в предоставлении нашего сервиса. Но начинали мы как медицинская эвакуация военнослужащих и больше известны в этом направлении работы.

Если говорить о том, насколько мы эффективны в этом – очень эффективны, наверное, самые эффективные в зоне АТО. Хотя менее именитые, чем другие распиаренные группы.

На сегодняшний день мы закрываем с военными силами примерно треть фронта. Если говорить о количестве боевых выездов, то их было примерно десять тысяч: ранения, травмы, обострения хронических заболеваний у военнослужащих. Параллельно мы всегда, где работают наши экипажи, объезжаем гражданское население, оказываем посильную помощь.

Виктория Ермолаева: Десять тысяч выездов – это с 2014 года?

Илья Лысенко: Нет. Наверное, с 2015 года. В 2014 году мы не работали настолько системно, как сейчас, не вели настолько строгую отчетность.

Сейчас у нас примерно 100 выездов ежемесячно для оказания помощи военнослужащим

Виктория Ермолаева: Расскажите про структуру вашей группы.

Илья Лысенко: Это не совсем группа. Если группа единомышленников – можно и так сказать. Но это официально зарегистрированная спасательная служба «ASAP RESCUЕ», действует согласно нашему законодательству, финансируется фондом, который был организован еще в 2014. Чаще всего его знают как фонд Хоттабыча, так как я являюсь идеологом всей работы и фактически управляю процессом.

Любой человек может к нам обратиться. У него будут равные права со всеми, чтобы он смог проявить себя.

Виктория Ермолаева: Ваши добровольцы медики?

Илья Лысенко: Нет, не обязательно. Скажу больше: в наших рядах достаточно редки настоящие медики. Хотя через нашу организацию прошло много врачей, которые брали отпуск либо за свой счет ехали помогать в АТО, помогали как члены экипажей наших реанимобилей или спасательных групп.
Но большая часть людей, которые находятся в наших рядах, даже не могут похвастаться, что прошли нужные курсы тактической медицины или оказания медицинской помощи. Очень много людей приобретают навыки по ходу общения с теми, кто уже маститые и известные в зоне АТО.

Мы являемся самыми большими эвакуаторами в зоне АТО. Это бесспорно

О новом подразделении эвакуации

Виктория Ермолаева: Вы планируете создать новое подразделение эвакуации.

Илья Лысенко: Тут уже нет привязки к зоне АТО. В 2015 году я приложил максимум усилий, чтобы объединить разрозненные волонтерские группы, которые работали в зоне АТО, в единую систему медицинской эвакуации.

Часть людей присоединилась, часть – предпочли остаться при своей свободе действий. Но в итоге это породило понимание, что нужно вооруженным силам и народу Украины, чтобы сберечь жизнь и здоровье военнослужащих и всех, кто оказывается в различных катаклизмах.

Войны рано или поздно заканчиваются, наступает мир. Зная специфику нашего государства, у нас всегда будут взрываться склады, гореть боеприпасы. Мы всегда должны быть к этому готовы.

Поэтому в 2015 году были сделаны первые наброски, проведены первые переговоры с министром обороны Полтораком, с Муженко, что необходимо создавать полноценный медэвак.

Медэвак – это те, которые больше занимаются логистикой обеспечения перемещения раненых с возможностью максимально заставить человека жить до момента, когда с этим человеком начнет работать официальная медицина

На сегодняшний день мы поступательно пришли к тому, что сейчас проект везде подписан, мы находимся за полшага до того, чтобы в марте, наверное, формировать первый мэдевак вооруженных сил.

Это подразделение, которое будет централизовано управляться, может предвидеть ситуацию, понимать, как управлять этой ситуацией, как правильно обеспечить логистику оказания медицинской помощи. При этом, мы начнем вести учет: на каком этапе, где и когда, какие действия совершаются, как спасаются люди, чтобы потом иметь возможность анализировать и не допустить больше потери наших граждан в момент перемещения от ранения или получения травмы до госпитального ровня, где оказывается медицинская помощь.

Виктория Ермолаева: Это подразделение будет в ведомстве ВСУ?

Илья Лысенко: Однозначно. В нашем видении это внутренняя спасательная служба вооруженных сил. Это очень хорошо подготовленные люди, имеющие возможность и желающие применить свои силы и навыки для спасания в воздухе, на воде, в горах.

Это экипажи, которые могут универсально применяться во время любых спасательных операций – даже тогда, когда спасательные операции необходимо проводить с МЧС либо с медициной катастроф.

Виктория Ермолаева: В медэвак будут входить военные?

Илья Лысенко: Однозначно. Потому что такого уровня специалисты не должны никогда расслабляться. Совершенствовать знания  даже в мирное время можно только тогда, когда ты постоянно находишься в боевом дежурстве и готов применить свои знания при любой ситуации.

Один из способов держать в тонусе военных спасателей, тех, кто занимается оказанием медицинской помощи и эвакуацией, — передовые отряды – создать конкуренцию МЧС, медицине катастроф. Это не значит, что мы должны соперничать. При этом, я понимаю, что медицина катастроф, Минздрав, скорее всего, не смогут навести порядок в своих рядах, если не появится какая-то альтернатива, которая докажет, что их действия, алгоритм работы — совершенно тупиковое направление.  

О «Хаммерах» и «Богданах»

Виктория Ермолаева: Чтобы медэвак работал полноценно, нужно обеспечение. Не только финансирование, обучение персонала, но и техника — это должны быть и вертолеты, и машины, и танки, и какие-то плавсредства?

Илья Лысенко: В первоначальном проекте заложены колесные транспортные средства. Основное транспортное средство, которое на сегодняшний день используется в медицинской эвакуации вооруженных сил — отчасти это «Хаммеры», переданные нам американцами; половина транспорта — это «Богданы».

И здесь наступает самый интересный момент: вся ли это техника, которая может использоваться в эвакуации? Несомненно, не вся. Вариантов может быть очень много: это и медицинский БТР-3, который был опробован Нацгвардией вначале войны, это может быть и гусеничный транспорт — в зависимости от ситуации, транспорт может быть любым. Но если говорить о том, какой транспорт должен быть наиболее массовым, я склоняюсь к тому, что «Хаммер» не будет массовым транспортом для эвакуации в вооруженных силах, в первую очередь, в связи с тем, что это для нашего государства крайне дорого, и это не то транспортное средство, которое может использоваться в условиях нашей действительности.

В зоне АТО мы находимся в Донецкой и Луганской областях, а точнее — в самой густонаселенной части Европы. Нужно понимать, что среднее расстояние между крупными населенными пунктами там редко превышает 15-20 км. Поэтому кататься по населенным пунктам на санитарных «Хаммерах» — это, откровенно говоря, неправильно. Во-первых, в этих населенных пунктах чаще всего живут обычные граждане, они ездят на обычных машинах по обычным дорогам. Это не просто самая густонаселенная часть Европы — это разветвленные дороги, пусть не самого лучшего качества, пусть не везде с хорошим асфальтом, но, в любом случае, это дороги, по которым ездит и гражданское население.

Гонять по этим дорогам боевые машины (а «Хаммер» создавался как боевой автомобиль) — неправильно. Более того, это неэффективно. Во-первых, «Хаммер» громоздкий, тяжелый и прожорливый, он не предназначен для постоянной езды по асфальту. В первую очередь, это связано с тем, что конструктивно его шасси готово бороться с любыми препятствиями, но, к сожалению, если мы будем постоянно кататься по асфальту, нам придется очень часто менять резину и нести бесполезные расходы.

Если говорить про «Богданы», в них я не вижу ничего плохого, более того, вижу много хорошего. Если бы мне сейчас задали вопрос: «На чем вы собираетесь эвакуировать?» — я б ответил: «Отдайте мне все «Богданы». Вы не будете иметь с ними головной боли, а я обеспечу всю эвакуацию, например, в зоне АТО». На чем держится негативное отношение к «Богдану»? Очень просто: плохую репутацию им сделали их автобусы «Богдан», которые у нас чаще всего используются как маршрутки. Это стало именем нарицательным. Плюс, никогда никому не давало покоя то, что когда-то сам завод «Богдан» принадлежал нашему президенту Петру Порошенко. Это два момента, которые на сегодняшний день вызывают рвотный рефлекс у любого гражданина Украины, когда он слышит «Богдан». 

Если говорить о том, что машины ломаются, то из 50 машин, попавших в зону АТО, поломалось, по-моему, 20. Что же за поломки? 16 из 20 автомобилей сошли с работы по причине топлива, отказала топливная система. Вы можете сделать умозаключение: если отказала топливная система — значит, некачественная топливная система. По документации Great Wall, может ставиться либо топливная система Bosch, либо Denso. В любом случае, это именитые производители которые производят топливные системы для всего мира, и это абсолютная гарантия качества.

Виктория Ермолаева: Соответственно, возникает вопрос: чем заправляли эти автомобили?

Илья Лысенко: Абсолютно верно. На этом нужно ставить большой акцент — топливо. Проблема не в том, что Минобороны закупает некачественное топливо — оно закупает просто топливо, такое же, каким мы заправляемся в Киеве. Другой вопрос: каким это топливо попадает на передок.

Слушайте полную версию разговора в прикрепленном звуковом файле.