Планировали побег 9 мая, когда боевики напьются. Напарнику удалось, - Чуднецов

В студии Громадського радио «азовец» Евгений Чуднецов, которого боевики освободили из плена во время обмена 27 декабря 2017 года.

Анастасия Багалика: Евгений Чуднецов попал в плен в Широкино, в феврале 2015. После попадания в плен, появилось ваше лицо на телеканалах боевиков, была пресс-конференция. После этого о вашей истории замолчали. Почему так случилось?

Евгений Чуднецов: Сперва меня отвезли к их так называемому «министру обороны». Там был местный канал, они короткий сюжетик сделали, мол, вот взяли всего такого татуированного «фашиста». Я был не против, хотел появиться в ютюбе, чтоб не числиться одним из пропавших без вести. Пресс-конференция была позже, с «говорящей головой» «Донецкой республики» Эдуардом Басуриным. Там я уже знал, какие мне вопросы будут задавать, и как мне надо отвечать. Ясно, что там не было ни одного украинского СМИ.

Анастасия Багалика: На самом деле, тем, кто смотрел это здесь, по эту сторону, было понятно, почему так происходит. Уже через год в 2016 году российская журналистка «Новой газеты» Юлия Полухина написала о вас статью, поскольку в так называемой «ДНР» тогда разворачивался «судебный процесс» и «прокуратура» требовала дать вам высшую меру, как они это считают, по их «уголовному кодексу» (расстрел). Так это выглядело из Украины, это действительно так происходило?

Евгений Чуднецов: Там у них Уголовный кодекс — это синтез украинского, советского и российского. Они пугали, что есть по этой статье высшая мера наказания, а на суде затребовали 30 лет лишения свободы по двум статьям.

Анастасия Багалика: Что происходило за эти месяцы, пока вы не попадали в списки на обмен?

Евгений Чуднецов: На самом деле в списки руководство моего подразделения на обмен меня подало в самом начале – через месяц после «конференции». Но меня в этих списках постоянно подвигали и подвигали, та сторона (не украинская). Наша украинская больше 10 раз подавала запросы на мой обмен.  

Анастасия Багалика: После того, как прошла пресс-конференция, говорили, что вам вырвали зубы на подвале. Это так?

Евгений Чуднецов: Ну могу вам продемонстрировать. Их выбили плоскогубцами, хотели вырвать. Это не перекрученная информация. Одни писали, что они у меня сами повыпадали… Но как, если в январе у меня зубы целые, а в феврале уже нету. Они не могли так быстро выпасть.

Анастасия Багалика: Этот факт, как и другие факты пыток, можно использовать для того, чтобы пытаться судить тех, кто вас пытал. Вы собираетесь это делать?

Евгений Чуднецов: С кого, узкоглазого человека в балаклаве? Как я могу помнить. Русский, только глаза узкие.

Анастасия Багалика: Украинская сторона сейчас документирует, что с вами там происходило?

Евгений Чуднецов: Конечно, документирует. У нас со всеми сейчас работают группы, проводят брифинги, узнают в первую очередь информацию о тех ребятах, которые в плену находятся, о которых неизвестно, а они имеются. Наша сторона, Украина, говорит, что они есть, а те говорят, что их нет. Поменяли ведь тех, кто подтвержденные. А вот те, которые в застенках, подвалах сидят…

Анастасия Багалика: Ситуация, при которой вы попали в плен. Была информация, что вы были контужены, что в БТР попал снаряд, что вас оставили.  Не всегда понятно, почему кто-то, кто остается на поле боя, оказывается в руках боевиков…

Евгений Чуднецов: Некоторые обстоятельства в общих чертах обрисую, потому что полностью делиться не могу информацией. Действительно, в БТР попал танк на расстоянии 20 метров. Мы отстреляли полностью боекомплект, уехали на перезарядку для 30 мм пушки, перезарядились, только сели, начали проводить калибровку, выехал танк, мы успели «заклинить ему башню», пришлось выскакивать, только выскочили – он ударил в БТР. Было очень неприятно, контуженый, не контуженый – не знаю. МРТ показало, что, в принципе, изменений особо нет. Почему такие ситуации случаются – ну это нужно побывать на поле боя. Там случаются абсолютно разные ситуации.

Анастасия Багалика: Вы сам из Макеевки, часть людей, связанных с вашим подразделением, после того, как вы попали в плен, в неофициальных комментариях Громадському радио говорили, мол, «мы сами до сих пор не знаем, что случилось, может так быть, что пресс-конференция действительно правдивая, и Евгений Чуднецов сдался сам».

Евгений Чуднецов: Я еще с этими людьми не общался, если они так думают, пускай это остается на их совести.

Анастасия Багалика: Вы из Макеевки, у вас к боевикам было особое отношение? Особо жестокое?

Евгений Чуднецов: Да нет, я проскочил, потому что меня рано засветили их СМИ.

Анастасия Багалика: Они сами верили, что заставили вас на пресс-конференции сказать правду?

Большинство людей потом разочаровались и сидят дома, сложив ручки, говорят, «когда придет Украина?»

Евгений Чуднецов: Да куда там, мне кажется, что Басурин сам не верит в то, что он говорит, про систему «Гряд», как он ее называет, и все остальное. Это зависит от человека. Большинство обычных людей на волне энтузиазма кричали «Путин, прийди», «Россия, ура». Да, они бегали на этот «референдум». Но большинство людей потом разочаровались и сидят дома, сложив ручки, говорят, «когда придет Украина?». Есть другое, меньшинство людей, вооружённые, это либо идейные, либо которым уже назад пути просто нет, уже там по локоть заляпаны кровью, им некуда будет деваться, если придет Украина.

Анастасия Багалика: В Украине не совсем понимают мотивацию людей, которые берут в руки оружие. Часто думают, что это люди, которые просто за деньги там. Там таких сейчас нету?

Евгений Чуднецов: Там, в принципе, армия — это единственное место, где можно зарплату получать. Не только за деньги там находятся. Только ради денег ты не будешь выполнять даже такую работу, все равно идея должна быть. Как у нас, я изначально пошел за идею, а то что зарплату платят – ну хорошо. Эти вещи совмещаются, я думаю.

Анастасия Багалика: Ваши родные, которые остались на неподконтрольной территории, они все еще там находятся, не будут выезжать?

Евгений Чуднецов: Брат мой и не сможет, даже если бы захотел, у него нет украинского паспорта, например. Когда начался референдум, ему было 14 лет. Сейчас у него только паспорт «республики», и все. Да и вопрос, если уезжать, то куда? У меня пока тут нет ни жилья, ничего.

Анастасия Багалика: Вам не страшно, что они остаются там?

Евгений Чуднецов: Сестре и брату никогда не угрожали, это маме угрожали, она ярко выраженную проукраинскую позицию высказывала. Брат с сестрой аполитичны. Мне крайне неприятно, что они там находятся, но есть события, на которые я не могу повлиять.

Анастасия Багалика: За время, пока вас держали, родным давали общаться?

Евгений Чуднецов: Когда перевезли в макеевскую колонию, нам раз в неделю на громкой связи давали звонить родственникам по 5-10 минут.

Анастасия Багалика: Вы в начале сказали, что и на пресс-конференцию вышли, чтоб вас увидели и не бросили. В 2015 году уже какие-то обмены были.

Евгений Чуднецов: Вы же знаете, на пресс-конференции это было обязательное условие сказать – «я отказываюсь от обмена». Хотели там сделать суперпиар такой, хотели снять репортаж, якобы азовец перешел на сторону «ДНР», потом они подумали, что это придется меня отпустить, и от этой фантастической идеи отказались.

Анастасия Багалика: Когда плен становится чем-то будничным?

Евгений Чуднецов: Ну, когда вы переступите порог ИВС, никто вас уже пытать не будет. У меня были нюансы, так как я макеевский, я хотя и написал, что не имею претензий к сотрудникам «госслужбы исполнения наказаний» «ДНР». Были у меня нюансы со стороны сотрудников СИЗО. Я говорю: «Я ж знаю, где ты падло на «зеленке» живешь, мы же все равно встретимся». Я ж тебе, говорю, морду в лучшем случае набью просто. Ну ладно…

Анастасия Багалика: Так вот, на каком этапе боевики теряют интерес к человеку, которого берут в плен?

Евгений Чуднецов: К некоторым интереса вообще нет. То ли от звания зависит, то ли от информации. Видать, я первый, которого взяли в плен из добровольческих, хотя нет, там еще донбассовцы были. Мне ненужные вопросы задавали, спрашивали, а где там эти стоят, а где те. Я говорю, откуда я знаю, у вас же беспилотники есть.  

Казаки себе брали людей в плен. Многих пленных просто поубивали, в колодцы кидали какие-то

Анастасия Багалика: После событий в Иловайске ходили легенды потом. Всех ли добнассовцев освободили, это большая неразбериха. Боевики, как вы знаете, подтверждают только тех, кого им выгодно засветить. За то время, когда вы освободились, вы рассказали, возможно, о каких-то людях, что они есть в плену, о которых не говорилось раньше?

Евгений Чуднецов: Такие люди, конечно, есть, которые числятся непонятно где. В той же «республике» все было непонятно поначалу, у них были казаки, очень многие себе брали в плен. Потом очень много из тех, кого они брали в плен, они их просто поубивали, в колодцы покидали какие-то. Потом самих же казаков всех расформировали вооруженным способом. Там очень много этих казаков сидит по Донецкому СИЗО, их сейчас судят за военные преступления. На некоторых по 20 трупов. Вот надо мной сидел, ему «расстрел» дали. Я думаю, те, которые числятся пропавшими без вести, они именно у казаков содержались.

Я искал из 80 бригады ребят, Боднар, Кравчук еще какие-то, они содержались у «Востока» Ходаковского, его потом расформировали. Там непонятно все.

Анастасия Багалика: Есть версии, что часть пленных, которые были по подвалам распиханы на территории боевиков, их потом вывозят в Россию. Вы такое слышали?

Евгений Чуднецов: Я слышал, ходила даже такая версия, что и меня в Россию вывезли. Когда Гиви поджарили с гранатомета, получилась такая ситуация, что якобы слух прошёл, что Гиви на самом деле уехал в Приднестровье, а то мой труп сгоревший был. Я даже не читаю такие истории в интернете. А вот все пропавшие без вести – я думаю, это те, которые содержались у казаков. По поводу России ни подтвердить ни отрицать такого не могу.

Анастасия Багалика: Стараются ли украинские пленные собрать какую-то информацию?

Евгений Чуднецов: Сейчас работают какие-то группы, и волонтеры, и от государства, собирают от нас информацию о якобы пропавших без вести. Я, допустим, про троих сказал, которых не поменяли, другие люди… каждый по крупицам, собирается информация, откуда, собственно, списки пополняются. Некоторых просто не хотят засвечивать, не знаю, с какой целью. На той же изоляции я знаю, что содержатся люди, которые не засвеченные.

Как-то меня повезли в Дебальцево собирать трупы погибших украинских военных. За сутки нашли только один труп и ногу.

Как-то меня повезли в Дебальцево, якобы трупы собирать погибших украинских военных. Знаете, мы там почти сутки проездили. Мне кажется очень сильно «днровцы» преувеличивают количество погибших, если б были те ужасные цифры, которые они описывают, все бы было усыпано трупами. Мы за сутки нашли только один труп и ногу.

Анастасия Багалика: С какой целью они это делали, запугивание, месть?

Евгений Чуднецов: Наверное, показать, какие они хорошие. Разбирали мы только то место, где были завалы, достать чисто тела.

Алексин Виталик сбежал из плена. Мы планировали вообще вдвоем убежать. Он же Донецка не знает. Когда меня забрали работать на Укрзализныцю, я нашел карту Донецкой области, я ему нарисовал все блокпосты. Мы планировали сбежать либо 9 мая, когда они напьются, либо 11 мая, когда у них празднование «референдума». Но так получилось, что меня перевели на ИВС, а он в июле сбежал. Его увезли на работу, отвлеклись, он чухнул.

Анастасия Багалика: То есть это реально — сбежать из плена?

Евгений Чуднецов: Там, где мы содержались, там было реально убежать. Там где мы работали, в управлении железной дороги. В таком виде, в каком мы были (грязная одежда), ясно, что первый патруль бы задержал меня. Нужно было бежать, когда ближе к своим, 2 километра – и серая зона. Как показала практика – это реально.

Полную версию интервью слушайте в звуковом файле или в видеотрансляции.