По словам президента, 21 несовершеннолетний погиб как участник военных действий, - правозащитница

Гостья эфира — исполнительный директор общественного союза «Українська мережа за права дитини» Светлана Клочко.

Елена Терещенко: По данным ЮНИСЕФ, 580 тысяч детей пострадали от военных действий на Донбассе. Откуда эта цифра?

Светлана Клочко: Это приблизительная цифра. Она, я так думаю, исходит из той цифры, которая характеризует количество детей, проживавших на Донбассе до начала военных действий. На Донбассе проживало около миллиона детей. Если мы берем территории, которые на сегодняшний момент являются оккупированными, или территории, которые уже освобождены либо находятся в зоне, приближенной к боевым действиям, то выходит цифра 580 тысяч. Я думаю, что эта цифра точно не меньше, возможно, больше. Не учли тех детей, которых напрямую не коснулся военный конфликт.

Елена Терещенко: Что означает «пострадавший»? Это ребенок, который был ранен или пострадал каким-то иным образом?

Светлана Клочко: Это комплексное понятие. Идут военные действия. Какие категории детей могут быть в данной ситуации вычленены с точки зрения законодательства? Это дети, которые получили психологическую травму вследствие военных действий. Дети видели танки, вооруженных людей, погибших. Многие дети видели, как разрушаются их дома, многие дети сидели в подвалах и пережидали обстрелы. Если предположить, что взрослые постарались максимально оградить и перевезли его в другое место, то сам факт того, что ребенок потерял привычное окружение, школу, друзей, родной дом, обстановку, видит нервозность родителей, понимает, что они не уверены в завтрашнем дне, серьезно сказывается на психологическом состоянии. На Донбассе во время войны часть детей, к сожалению, были убиты. Часть детей погибли вследствие минно-взрывных травм либо каких-то действий со взрывоопасными предметами. Мы видим, что это, к сожалению, происходит достаточно часто. Большое количество людей были ранены. У нас есть дети, которые пострадали физически либо сексуально. У нас были дети, которых незаконно пытались вывезти за территорию Украины.

У нас, к сожалению, есть дети и с одной, и с другой стороны, которые принимали участие в этом конфликте непосредственно с оружием в руках. Все международные документы, Конвенция ООН о защите прав ребенка свидетельствуют о том, что категорически нельзя привлекать детей к участию в вооруженных конфликтах в качестве комбатантов. Что говорить о боевиках, если даже добровольческие батальоны в 2014 — 2015 году далеко не всегда интересовались паспортными данными ребят, которые приходили и хотели воевать на стороне Украины, поэтому Петр Порошенко заявил, что 21 несовершеннолетний погиб как воин в результате военных действий. Это уже тревожная цифра.

Елена Терещенко: Государственной статистики не существует до сегодняшнего дня.

Светлана Клочко: Государственной статистики не существует с точки зрения количества погибших детей. У нас есть очень приблизительные цифры. Долгое время транслировалась цифра 68 погибших детей. После того, как общественные организации, экспертное сообщество начали активно подымать этот вопрос, начиная от Верховной Рады Украины и заканчивая комментариями в СМИ, цифра увеличилась до 137 погибших, но это точно не окончательная цифра. На сегодняшний день у нас нет точного количества раненых детей. Я понимаю, что сложно верифицировать данные, ведь начало войны было неожиданным.

Елена Терещенко: 8 детей за год получили статус пострадавших от боевых действий.

Светлана Клочко: Да, это 0,001% от общего количества. Это данные на 1 января 2018 года.

Елена Терещенко: При этом их опекунам пришлось пройти несколько кругов бюрократического ада, чтобы получить это статус. Расскажите об этих кругах.

Светлана Клочко: Экспертное сообщество настаивало на том, чтобы эта процедура была максимально упрощена. Нельзя детей, пострадавших от войны, еще раз проводить через психологические страдания в процессе получения статуса. На сегодняшний момент этот статус не дает детям никаких льгот, преференций, денежных выплат. В качестве аргумента мы предоставляли образцы международного законодательства, где наличие ребенка в военных действиях не требует специальных подтверждений. Минсоцполитики не согласилось с нашими доводами. Алгоритм получения статуса был прописан очень сложно. Практически все дети, которые получили статус, получили ранение. Алгоритм прописан таким образом, что его можно пройти только через открытие криминального дела, через проведение экспертизы в отношении ребенка.

Государство дает возможность зафиксировать своего ребенка как пострадавшего. Я как мама иду в орган опеки, обращаюсь в службу по делам детей. Служба по делам детей, исходя из алгоритма, прописанного Минсоцполитики, отправляет меня как представителя ребенка в полицию. Если мой ребенок пострадал вследствие обстрела со стороны оккупационных властей, полиция отправляет меня в прокуратуру, а прокуратура делает запрос в СБУ, чтобы они дали ответ, что действительно в это время в этом месте был обстрел.

Сейчас мы достигли консенсуса в плане того, что процедура должна быть максимально упрощена. Другой вопрос, что представители профильного министерства настаивают на том, что факт психологического насилия должен подтверждаться обязательной оценкой потребностей семьи и ребенка, которую проводят центры служб для семьи, детей и молодежи.

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.