Почему Асаду простили использование химического оружия?

С исследователем «Conflict Intelligence Team» Кириллом Михайловым говорим о событях 2013 года в окрестностях Дамаска.

Ирина Славинская: Что произошло три года назад?

Кирилл Михайлов: В 2013 году продолжались бои по всей Сирии между правительственными войсками и сирийскими повстанцами. Можно называть их даже ополченцами, которые появились незадолго до того для противостояния военным операциям против мирных демонстрантов. Частично это были люди, которые дезертировали из сирийской армии. Они собирались в отряды, объединялись в коалиции. В итоге бедные пригороды Домаска, в которых до революции жило очень много трудовых мигрантов в тяжелых условиях, стали одной из горячих точек сирийской революции.

Часть пригородов контролировалась сирийскими повстанцами. Сирийские войска вели наступление, чтобы их рассечь, взять в осаду и принудить сдаться. В городской застройке наступать довольно сложно. Изначально сирийская армия планировалась как механизированные атаки против Израиля. В качестве одной из мер были применены ракеты с зарином.

Зарин — это нервно-паралитический агент, жидкость без цвета и запаха. Я читал, что зарин был разработан немцами задолго до Второй мировой войны. Оружие с зарином разрабатывали как США, так и СРСР. В 1997 году большинство стран подписали Конвенцию о запрещении применения, разработки, производства и хранения химического оружия. Среди 5 стран, которые ее не подписали в этом регионе, была Сирийская Арабская Республика, которая имела достаточно большое количество подобного оружия. Она рассталась с ним только в 2013 году по той сделке, которую заключили Россия и США по предложению Владимира Путина.

Лариса Денисенко: Как вообще действует зарин?

Кирилл Михайлов: Он практически сразу вызывает паралич и смерть. Я не специалист в этом вопросе, но знаю, что сразу погибло очень много людей. Почему воздействие Зарина было таким пагубным именно в тот момент? Потому что все думали, что это — очередной обстрел «Градами», и попрятались в подвалы, а Зарин тяжелее воздуха и идет вниз.

Люди вспоминали, что в подвалах были трупы.

Ирина Славинская: На Фейсбуке вы перепостили ряд плакатов, которые проводили параллели с разными географическими точками в разных странах мира. Вы адаптировали эти плакаты для Украины с таким текстом: «Кияни, уявіть собі, що одного ранку ви прокинулися і дізналися, що ваша влада здійснила хімічну атаку на Бучу, у якій загинуло 1127 людей. Що б ви зробили?». Буча — это киевский пригород. Вы предлагаете мысленно ответить на вопрос, чтобы мы сделали в этой ситуации, и понять, почему половина Сирии сражается за свержение Асада, почему сирийцы бегут из страны.

Кирилл Михайлов: Мне кажется, что эта история ближе к нам, чем можно было бы предполагать. В Украине нет химического оружия, поскольку она тоже присоединилась к конвенции, но до применения армии против народа было недалеко, если бы Януковича послушалась часть войск.

Ирина Славинская: Применение Асадом химического оружия — это военное преступление?

Кирилл Михайлов: Разумеется. Применение химического оружия запрещено. Применение оружия массового поражения по жилым кварталам запрещено. Неизбирательные наступления на жилые кварталы запрещены. Все это — военные преступления. Они могли переломить отношение Запада. В 2012 году Обама сказал, что «красной линией» для него станет широкое применение химического оружия в Сирии. Когда химическое оружие было применено, внезапно появился Владимир Путин и предложил не бомбить Сирию в обмен на отказ от химического оружия. Обама решился на это, что стало самой страшной ошибкой Запада.

Что же мы видим теперь? Три года химические атаки продолжаются, пускай не в таких масштабах. Сбрасываются самодельные бомбы с контейнерами с хлором с сирийских вертолетов, минометные заряды с горчичным газом, которые применяет и режим, и ИГИЛ. Сирийско-американское медицинское общество в феврале выпустило доклад, который назывался «Новая нормальность». В нем было сказано, что с 21 августа 2013 года произошло 150 относительно незначительных атак с применением химического оружия, число погибших измеряется десятками и единицами, а не сотнями.

Лариса Денисенко: Россия является подписантом конвенции?

Кирилл Михайлов: Да, но действия России очень сильно напоминали ситуацию со сбитым MH17. Начались какие-то теории заговора. Чуркин говорил, что у них есть неопровержимые доказательства того, что это сделали повстанцы. Комиссия ООН их отвергла и сказал, что, очевидно, это было то химическое оружие, которое использовалось силами режима. При химической атаке взрывной заряд не сильный, ракеты видно. Они неоднократно попадали на видео. Эти ракеты характерны для сирийской армии. По подсчетам, использовалось от полутоны до тоны зарина. В кустарных условиях столько произвести невозможно.

Ирина Славинская: Стало ли использование химического оружия в таких масштабах поворотным моментом в войне в Сирии?

Кирилл Михайлов: Нет. Из-за российской поддержки и нерешительности администрации Обамы ничего не изменилось. Сейчас мы видим, что там, где мог вмешаться Запад, на первый план выходят наследники «Аль-Каиды», которые успешно борются с режимом.

С Сирией ничего не было сделано, не были конкретно атакованы силы режима, как в Ливии. Наверное, свержение сирийского режима тогда помогло бы избежать ужаса, роста ИГИЛ, кризиса беженцев, Brexit, террактов ИГИЛ, Дональда Трампа, который приходит на волне боязни терроризма, российской операции в Сирии.

Лариса Денисенко: День применения химического оружия в таких масштабах считается трагическим в Сирии?

Кирилл Михайлов: Конечно, это считается трагедией, днем огромной несправедливости. Наверное, для многих это стало поворотным моментом. Многие считали, что после этого война закончится, мир вспомнит, но нет. Все, с кем я общаюсь, пытаются привлечь внимание мира к произошедшему.

Есть такая тенденция, что теракт в Багдаде вызывает более спокойную реакцию, чем в Париже. Что такое Гута? Никто не знает. Это пригородный поселок, откуда люди ездили на работу в Дамаск.

Ирина Славинская: Почему именно Россия стала голосом за то, чтобы продолжить сотрудничество с Сирией в ответ на отказ от химического оружия?

Кирилл Михайлов: Россия всегда была гарантом безопасности режима Асада. Сирия — последний, наверное, союзник Кремля на Ближнем Востоке, очень зависимый от России.

Наверное, это одно из самых больших пятен на правлении Путина наряду с войной с Украиной и Грузией.

Лариса Денисенко: ООН однозначно решила, что в Сирии были военные преступления. Почему правовые механизмы пробуксовывают, а решения принимаются в другой плоскости?

Кирилл Михайлов: То, что человечество терпит такую несправедливость, — одно из наибольших преступлений всего мира. Неизвестно, когда кто-то понесет за это ответственность.