Приднестровье: жить по-своему. Но как?

Жители Приднестровья делают себе паспорта Украины, России и Молдовы.

70% экспорта непризнанной республики направлено на Запад, но политически Приднестровье ориентировано на Россию. В одном из своих репортажей Елена Габриелян назвала этот феномен — «геополитический шпагат». По словам журналистки, экономическое влияние со стороны Евросоюза на Приднестровье достаточно сильно — это своеобразный способ soft-интеграции: сначала экономика, потом политика.

Говоря о параллелях с ситуацией на Донбассе, Елена Габриелян рассказывает: ветераны Приднестровья идентифицируют себя с боевиками на Востоке Украины, называя их «такими же работягами», а вот молдовские ветераны считают, что война не началась бы без российского фактора как «третьей силы».

Ирина Славинская: Приднестровье 25 лет спустя. Как это? Вы говорили с очевидцами событий. Что интересного вы услышали? Есть ли сожаления?

Елена Габриелян: Поколение людей, которым по 25 лет, чувствуют себя гражданами Приднестровья, но там есть проблема с идентичностью. Потому что они затрудняются однозначно ответить на вопрос, кто они.

Говорят, что украинское происхождение, молдавское, русское. В Приднестровье действует несколько паспортов. Есть приднестровский. Но с ним нельзя выехать, поэтому люди себе делают украинский, российский или молдавский паспорта.

Ирина Славинская: Изоляцию чувствуют жители Приднестровья?

Елена Габриелян: Кто-то чувствует, кто-то нет. Все зависит от ситуации: где человек живет, чем он занимается. Но с 2006 года в Молдове был принят закон, согласно которому все предприятия, занимающиеся в Приднестровье экспортом, должны иметь молдавские документы, регистрацию, сертификацию всех товаров.

Сейчас на очень многих товарах в Молдове, которые вывозятся из Приднестровья, написано «Made in Moldova». Конечно, в адресе написано: Приднестровье. Интересно то, что в Приднестровье 70% экспорта ориентировано на Запад, а политически — на Москву. В одном из своих репортажей я назвала этот феномен как «геополитический шпагат». Приднестровью дали временный режим экономических преференций.

С Евросоюзом Приднестровье может торговать с определенным рядом льгот. Они должны были закончиться 1 января, но за год преференций в Приднестровье не нашли нового режима торговли, потому что Приднестровье не хочет принимать соглашение об ассоциации и входить в зону свободной торговли, потому что ориентировано на Москву.

Таким образом, было принято решение в 1 января продлить эти временные преференции. На мой взгляд, в Брюсселе воспринимают этот процесс как soft-интеграцию: сначала экономическая интеграция Приднестровья, чтобы постепенно и политически вовлекать.

Ирина Славинская: Как санкции против России повлияли на Приднстровье?

Елена Габриелян: Снизилась финансовая помощь. У приднестровцев уже год, если не больше, на 30% сократились пенсии, зарплаты бюджетников. Мы видим, что финансовый кризис серьезно ударил по Приднестровью через украинский кризис, Россию.

Но при этом остается стабильность. Многие говорили мне: есть Ленин — пусть будет Ленин. Потому что там вся советская архитектура и символика не просто сохранилась, она существует и в государственной символике. Людям не хочется это менять, потому что они боятся перемен. Для них путь в Европу — это путь через нестабильность, сложности.

Ирина Славинская: На чем строится приднестровская идентичность? Что позволяет говорить о Приднестровье как о якобы отдельной от Молдовы территории?

Елена Габриелян: Когда я спрашивала у людей, за что они воевали, они говорят: за то, чтобы «жить по-своему». Что значит «жить по-своему»? Не все отвечают на этот вопрос одинаково. Для кого-то, например, это языковой фактор. Потому что в Приднестровье действуют три официальных языка, но в основном все говорят на русском языке.

Мне сложно было услышать на улице другую речь. Второе — Приднестровье не хотело выходить из состава СССР, их, как они говорят «вынудили».

Татьяна Трощинская: В Украине часто в СМИ можно найти рассказы о том, что в Приднестровье экономический кризис: сокращаются льготы, не выплачиваются пенсии. Насколько это видно?

Елена Габриелян: Да, действительно. Видно и по молодежи, студентам, например. Дипломы признаются только в Приднестровье. Очень многие предпочитают учиться в вузах, которые имеют соглашение с Украиной, Россией или Молдовой и ездить учиться туда, чтобы впоследствии найти работу и условия лучше.

Раньше, например, до войны на Востоке Украины, приднестровцы также ездили учиться в Украину как в страну будущего, то сейчас предпочитают или в Молдову, или в Россию.

Ирина Славинская: Стоит упомянуть, что в Приднестровье конфликт уже заморожен, а в Украине — нет. Война в Донецкой и Луганской областях. Часто звучат разные параллели с приднестровским контекстом. Какие интересные и важные сравнения вы заметили, работая над материалом в Приднестровье?

Елена Габриелян: Ветераны Приднестровья идентифицируют себя с Востоком Украины, говоря «это такие же работяги, как и мы, которые вышли с автоматами защищать свои права «жить по-своему». А молдавская сторона говорит о том, что нужно было восстанавливать конституционный строй, бороться против сепаратизма.

В Тирасполе можно услышать мнение: «Россия — гарант стабильности, поэтому нужны миротворцы для того, чтобы на нас не напала Молдова». А в Молдове ситуация по-другому воспринимается: если бы не было России, конфликта вообще можно было избежать. Потому что на определенном этапе конфликта появилось понятие «третья сила».