Проверка в Обществе Красного Креста в Украине ни к чему не привела — журналист

Елена Козаченко: Все началось в конце ноября 2015 года, когда к нам обратились волонтеры Красного креста. Они рассказали о злоупотреблениях в организации, среди них вскрытие копилок – это просто мелочь. Рассказали о распродаже гуманитарной помощи. Ребята начали поднимать бурю в Красном кресте за месяц до того, как обратились к нам. Против них уже начались репрессии за активную позицию, за то, что они начали высказывать свое недовольство.

У нас в сюжете только три места продаж фигурировали: Вышгород, Деснянский и Шевченковский районы Киева. Но то, что не вошло в эфир – я звонила в другие места, мне говорили, что это возможно, но пока нет товара.

Татьяна Курманова: Просто звонишь в Красный крест и спрашиваешь, что у них можно купить?

Елена Козаченко: Именно так. Я звонила, говорила: «У меня подруга брала у вас косметику, а еще есть?». Мне говорили, что надо позвать Тамилу. Звали ее к телефону, мы договаривались. Приезжали, звонили. Действительно, стояли ящики с «гуманитаркой»: выбирайте, пожалуйста, все классно. В помещении Красного креста.  

Были нарекания со стороны юриста Красного креста о том, что видео смонтировано, факты перекручены, поставлены. Но видео все есть. Почему-то до сих пор никто в Красном кресте, хотя они расследование проводят, не попросил это полное видео.

Алексей Бурлаков: А в чем заключается их расследование?

Елена Козаченко: Их расследование было очень интересным. После выхода сюжета, с нами связался их юрист. Он сказал, что они очень хотят с нами сотрудничать, что это непозволительно. Мне хотелось верить, что будет какое-то внутреннее расследование с привлечением внешних общественных организаций, волонтеров. Мы с ним встретились. Он сказал: «Я вас приглашаю, берите все документы, которые вы видите». Он разрешил, чтобы мы были с камерой, с волонтерами. И сказал: «Но вы понимаете, это будет для них неожиданностью, они не знают, что вы придете».

Это уже смешно звучало, потому что за день до этого на всю страну в прямом эфире он пригласил нас принять участие в расследовании. Мы приходим, а там театральная сцена, сидят все главы районов Киева, делают удивленный вид: вау, кто это! Мы спрашиваем, каким образом проходит проверка? В общем, они проверял друг друга: Шевченсковский район берет документы Оболонского, Оболонский – Десяннского.

Татьяна Курманова: Можно подробнее о структуре. Кому подчиняется украинское отделение Красного креста. Имеет ли офис фонда в Женеве отношение к нему?

Елена Козаченко: Нет, не имеет отношения. Есть международный комитет Красного креста, который был основан в середине 19 века, их офис в Женеве. Наше общество Красного креста независимо, его никто контролировать не может. И огромная проблема в обществе Красного креста в Украине нет вертикале власти, есть горизонталь. Чтобы уволить одного человека, должны пройти сборы, на сборах должны отстранить и найти замену.

Алексей Бурлаков: Юридическое развитие какое-то приобрела эта история?   

Елена Козаченко: С нами работают юристы, они пытаются что-то делать. Мы пишем запросы, их очень много. Помогает «Трансперенсі Інтернешнл Україна», помогают ребята, которые откликнулись в Фейсбуке. А что делают в самом Красном кресте, я не знаю. Насколько мне известно, ни один человек не был уволен.

Татьяна Курманова: Я правильно понимаю, что после вашего расследования, вас пригласили на проверку так называемую, вы отсняли, и на этом все закончилось?

Елена Козаченко: Проверка была даже не день. Заняла она около двух с половиной часов. Когда мы начали обнаруживать факты, несовпадения по документации, несуществующие адреса получателей «гуманитарки», нам сказали: давайте продолжим проверку завтра. Никто ее не продолжал.

На следующий день мне позвонил юрист и сказал, что пропали документы, с которыми мы работали. И сказал: «Если мы не найдем, мы будем обращаться в полицию, говорить, что вы присутствовали, и пропали документы».  Но мы два с половиной часа не выключали камеру, записали каждый шаг и всех людей. Я сказала, что мы предоставим полиции все видео, и будем разбираться по факту. Через 20 минут звонок: «Мы нашли документы».