Родственники пропавших без вести должны получать помощь от государства, — Восток-СОС

22 ноября 2016 года народными депутатами Украины был подан законопроект, зарегистрированный в Верховной Раде под номером 5435 «О правовом статусе лиц, пропавших без вести», авторства Ирины Геращенко и других народных депутатов.

Юристы БФ «Восток-СОС» выступили соавторами законодательной инициативы. Чем этот законопроект отличается от внесенного уже проекта закона №5435 узнаем у Алены Лунёвой и Богдана Мельниковича, юристов «Восток-СОС».

Алена Бадюк: Почему появилась необходимость разрабатывать альтернативный законопроект по поводу статуса лиц, пропавших без вести в результате вооруженного конфликта либо на территории вооруженного конфликта?

Алена Лунева: Ранее был зарегистрирован основной законопроект Ирины Геращенко, который был разработан с Министерством по вопросам оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц. Этот законопроект содержит очень много хороших норм. Но мы считаем, что не хватает некоторых деталей, которыми альтернативный проект должен дополнить основной законопроект.

В большей степени мы говорим о пропавших без вести в связи с конфликтом. Если бы человек пропал без вести и это была регулярная ситуация, не было войны, тогда есть четкий алгоритм действий, как его искать.

Когда возникает такое экстраординарное событие, как война, возникает вопрос, что делать и как искать людей. Как искать пропавшего без вести человека, если он пропал на оккупированной территории и полиция не имеет доступа к этой территории? В этой ситуации нужны новые алгоритмы. Законопроект и говорит об этих новых алгоритмах в первую очередь.

Алена Бадюк: Чем ваш законопроект отличается от разработанного ранее?

Богдан Мельникович: В нашем проекте есть три основные момента, которые отличают его от основного. Мы подразумеваем создание специальной комиссии. Это коллегиальный орган, который должен заниматься координацией усилий компетентных органов, собирать информацию, которая касается без вести пропавших лиц. Этот орган отвечает за ведение специального реестра, в который вносятся данные о без вести пропавших лицах.

Ключевым различием между альтернативным и основным законопроектом является то, что в проекте Геращенко этот коллегиальный орган состоит из госслужащих (по закрытому определенному списку). Эти люди работают на непостоянной работе, помимо своей основной работы. И у нас возникли обоснованные сомнения, что данная форма организации комиссии не будет эффективной.

Алена Бадюк: Представители каких органов должный в ней работать?

Алена Лунева: СБУ, МВД, Минобороны, Министерства по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц. По мнению Ирины Геращенко, общественность должна быть дополнительным коллегиальным органом на консультативных основах.

Мы считаем, есть смысл координации усилий не только государственных структур, но и негосударственных. Хотя бы потому, что часть территорий, где пропадают люди, оккупированы — государственные органы не имеют туда доступа, но имеют доступ другие организации. И от них нужно получать информацию, с ними нужно координироваться.

Анастасия Багалика: Многие говорят, что для поиска лиц, пропавших без вести, на неподконтрольных территориях нужно создавать межведомственные комиссии, которые бы уточняли списки у волонтеров, каждого ведомства отдельно и сводили в один список. В этом списке нужно делать разделение на военных, гражданских? Как систематизировать всю информацию, которая накопилась?

Богдан Мельникович: Что касается механизма розыска, мне кажется, не имеет значения, гражданские они или военные. В первую очередь, необходим сбор всей информации, консолидирование, систематизация.

Если посмотрим данные, которыми располагают негосударственные организации, государственные органы, количество пропавших без вести людей будет отличаться. Это серьезная проблема в плане перспектив и эффективности в поиске.

Мы предполагаем, что часть родственников не обращается в различные органы или НГО, а самостоятельно договариваются с теми же террористами в «ДНР», «ЛНР».

Алена Бадюк: Еще одно отличие вашего законопроекта касается аспекта социальной защиты родственников лиц, пропавших без вести. Что вы предлагаете?

Алена Лунева: Мы говорим, что такая норма должна быть. Часто пропадают люди, которые обеспечивали семью, и семьи остаются без обеспечения. Мы предлагаем, чтобы по типу пенсий по утрате кормильца, родственники без вести пропавших лиц получали пенсию. Механизм существует, его нужно только распространить на подобные ситуации.

Мы считаем, концептуально важно, чтобы государство поддерживало тех людей, местонахождение родственников которых пока неизвестно.

Алена Бадюк: Почему этот аспект не был внесен в законопроект, который изначально разрабатывался?

Алена Лунева: Из-за боязни, что возникнут проблемы с согласованием проекта на этапе бюджетного комитета — был страх, что его не пропустят на каком-то этапе.

Почти все страны, где есть такие законопроекты, принимали подобный законопроект после окончания конфликта. У нас должны быть освещены новые аспекты, которые касаются текущего конфликта, когда количество пропавших без вести может сильно меняться.

Анастасия Багалика: Часто о людях, которые пропали без вести в зоне боевых действий или на территории неподконтрольного Крыма, становится известно через месяцы и более. Какие механизмы предполагает ваш законопроект, чтобы человек попал в список пропавшего без вести?

Богдан Мельникович: Заявителем может быть родственник, любое заинтересованное лицо или организация. Чтобы поиск бы максимально эффективным, необходимо сообщить все известные ведомости о пропавшем лице, возможно, обстоятельства исчезновения, узнать, где и когда он исчез.

Хотя сфера действия закона распространяется на любых без вести пропавших лиц как в ходе вооруженного конфликта, так и из-за стихийных бедствий и пропавших при любых обстоятельствах. По общему правилу, если человек не появляется по месту его постоянного проживания, он является без вести пропавшим. И, конечно, намного эффективнее поиск будет происходить, если минимальные необходимые ведомости будут сообщены.

Алена Бадюк: По вашей информации, сколько сейчас без вести пропавших лиц?

Богдан Мельникович: По последним данным Международного Комитета Красного Креста — более 500 без вести пропавших лиц. Еще в феврале количество было порядка 1000. Примерно такие цифры называет народный депутат Ирина Геращенко, по данным СБУ, МВД цифры примерно такие же, но немного меньше.

Алена Лунева: Для нас важно, чтобы люди, которые стали жертвами насильственных исчезновений тоже учитывались в качестве пропавших без вести. Насильственным исчезновение считается, когда лицо было задержано или арестовано без правовых оснований, находилось в ведении государственных органов или представителей государства, но об аресте или задержании не было сообщено. Нам важно, чтобы этот законопроект содержал меры предотвращение насильственных исчезновений. Мы пытаемся внести изменения в Уголовный Кодекс, чтобы существовала уголовная ответственность за насильственные исчезновения.

Анастасия Багалика: Что еще предполагает правовой статус для родственников пропавших без вести лиц?

Богдан Мельникович: У них возникает право знать местонахождение пропавших родственников, они могут обращаться в компетентные органы, у них есть статус потерпевших.

Анастасия Багалика: Может возникнуть ситуация, что информация о местонахождении или судьбе пропавшего без вести — государственная тайна?

Богдан Мельникович: Если это государственная тайна, это свидетельствует о совершении насильственного преступления. Если государство удерживает лицо и не говорит о месте его содержания, это подпадает под определение насильственного исчезновения.

Сам факт тайного удерживания лиц — преступление. В нашем законопроекте мы предлагаем криминализацию таких деяний — уголовная ответственность в виде лишения свободы от 5 до 7 лет.

Алена Лунева: Законопроект предусматривает, что для родственников не может быть тайны. Родственники имеют право запросить информацию о месте нахождения, которая есть у комиссии, о том, на каком этапе расследование.