Шахтерам в «ДНР» и «ЛНР» платят только на «витринных» предприятиях, — Лисянский

Михаил Кукин: На Донбассе есть предприятия, где люди работают за еду, а то и бесплатно?

Павел Лисянский: Да. Такие предприятия есть. Наша организация проводит проект «Адвокат рабочих», который помогает рабочим Донбасса отстаивать свои права. Наш главный офис находится в Лисичанске. Мы близко к зоне конфликта.

Труд на неподконтрольных территориях можно разделить на три группы: частный, на предприятия, которые раньше были государственными, и нелегальный. Сейчас массово возникают «копанки», там люди работают за еду. Мы анализировали предприятия «Донбассантрацит» и «Луганскуголь». Люди там не получают зарплату около полутора лет. У них есть надежда, что им когда-то заплатят. Раньше эти предприятия были под контролем Украины, сейчас они в управлении «республик».

Михаил Кукин: За что люди живут?

Павел Лисянский: Привозят гуманитарную помощь. Им в декабре выдали по 500 гривен, это называется зарплата за декабрь.

Шахты — это предприятия повышенной опасности. Люди получают травмы, которые необходимо правильно оформить и потом получать пособие. Если люди там получают травму, они социально не защищены. «ДНР» и «ЛНР» завтра не будет. Как люди будут доказывать, что они получили травму?

В это время руководство наживается на угле. Труд шахтеров входит в себестоимость угля. Если людям не платят зарплату, прибыль от угля возрастает.

Михаил Кукин: Там есть предприятия, владельцы которых продолжают быть гражданами Украины и «государственные» предприятия, на которых наживаются лидеры «республик». Тактика Украины по отношению к этим предприятиям должна быть разной?

Павел Лисянский: По украинскому законодательству, они должны были эти предприятия закрыть, а людей высвободить по закону. Работник должен получать 2/3 ставки за простой предприятия не по вине работника.

Этого не происходит. На частных предприятиях платят. Они преимущественно Рината Ахметова. Но и эти компании экономят, меньше платят, чем в мирное время.

Этим должны заниматься профсоюзы на местах. Но там был случай, когда избили председателя профсоюза, который пришел узнать, почему не платят зарплату.

Анастасия Багалика: Почему люди просто не уйдут на другую работу?

Павел Лисянский: Альтернатива для шахтеров — это «копанки». Для дельцов, которые незаконно добывают уголь, сейчас отличное время. Они просто договариваются с руководством «республики», и добывают уголь.

Некоторые шахтеры идут работать туда. Там платят мало (700 гривен за пройденный метр на троих), это каторжный труд, но люди вынуждены работать.

С каждым днем работники уходят. На шахте, где раньше работало полторы тысячи человек, сейчас осталось 200. Они уже не работают, а разрезают шахту на металл.

Михаил Кукин: Как вы можете помочь людям?

Павел Лисянский: Работать в неправовом государстве нельзя. Там отсутствует правовое поле.

Мы призываем переезжать в Украину и работать тут, если есть возможность. У нас тоже есть задержки по зарплате, но у нас можно все решить в судебном порядке.

Анастасия Багалика: У меня сложилось впечатление, что там все же есть «витринные» предприятия, где что-то платят.

Павел Лисянский: Да. В городе Антрацит есть две шахты. Там качественный уголь, он востребован, и там платят.

Михаил Кукин: А кем он востребован?

Павел Лисянский: Есть люди, которые курируют добычу угля. Они переправляют его в Россию, а оттуда уже в Украину. В России говорят, что это их уголь.

Скоро выйдет отдельное журналистское расследование на эту тему.

Михаил Кукин: А на подконтрольных территориях есть предприятия, где тоже не платят?

Павел Лисянский: Есть задолженности, но тут можно решить этот вопрос правовыми методами.

Анастасия Багалика: В каких сферах есть еще проблемы с выплатой зарплат?

Павел Лисянский: Проблемы есть практически во всех сферах. А там где платят, платят очень мало.

Я считаю, что там может быть социальный бунт. Зреет недовольство, но там все инициативы подавляются силой.

Анастасия Багалика: Правда, что шахтеры, если им не платят зарплату, часто идут в боевики?

Павел Лисянский: Нет. Некоторые шли, но по идеологическим соображениям. Сейчас настроения изменились. Если у человека нет работы, он скорее уедет.