«Суд абсурда» — фотохроника процессов украинских политзаключенных

О том, что именно на ней можно будет увидеть, говорим с автором снимков.

Ирина Славинская: Каким образом репортажное фото и возможность следить за резонансным делом трансформируется в идею для фотовыставки?

Антон Наумлюк: Я – не профессиональный фотохудожник. Эти фотографии ценны, прежде всего, тем, кто на них изображен, в какой момент они были сняты.  Это такая же хроника событий, которую я вел в своих репортажах в текстовом и звуковом варианте. Это тоже продолжение хроники.

На процессе Надежды Савченко нас запускали, если мы добивались этого разрешения, каждый день буквально на 20 секунд. За это время, как выяснилось, можно снять очень много. Каждый день появлялись новые фотографии.

Следственным комитетом было создано отдельное управление по расследованию военных преступлений на востоке Украины. Было создано большое уголовное дело украинцев. Допрошены десятки тысяч людей. Из этого огромного дела были «отпачкованы» несколько дел, в том числе дела Савченко, Литвинова, Карпюка и Клыха. Я их освещал постоянно.

Дмитрий Тузов: Это же вы сфотографировали судей, которые вынесли вердикт Карпюку и Клыху?

Антон Наумлюк: Я сфотографировал всех судей, которые выносили приговоры украинцам. Запрет на фотографию их и прокуроров действовал на всех процессах.

Ирина Славинская: В России фотосъемка в суде – это нарушение закона? Или есть некая лазейка?

Антон Наумлюк: Есть юридически оформленный запрет. Например, в здании Северо-Кавказского окружного военного суда, где судили Олега Сенцова, Сашу Кольченко, судьи находятся под госзащитой. Их снимать, может быть, и можно, а вот публиковать нельзя. В остальных случаях – на усмотрение судьи. Съемка не грозит уголовным преследованием, потому что нет юридически закрепленного запрета, но в зале суда будут проблемы.

Ирина Славинская: Эта выставка означает, что Антон Наумлюк никогда больше не сможет присутствовать на судах в России?

Антон Наумлюк: Судья, которого я сфотографировал, судил Олега Сенцова и Сашу Кольченко. Их процесс был самый первый. Это ничего не значит, кроме того, что такие вещи не останутся незамеченными.

Дмитрий Тузов: Будут ли последствия для этих судей?

Антон Наумлюк: Насколько я знаю, ряд судей вошел в санкционные списки. Сейчас пытаются расширить эти списки на судей и следователей, которые имели отношение к процессом над Карпюком и Клыхом. Но это не зависит от наличия фотографий. Никаких юридических последствий не будет.

Это только форма общественного порицания, попытки достучаться до совести задним числом.

Дмитрий Тузов: Вы сказали, что следственный комитет России допытывал очень большое количество украинских граждан. Контактировали ли вы с этими людьми? Есть ли среди них военнопленные, захваченные на территории Украины, о которых ми ничего не знаем?

Антон Наумлюк: Если по этим людям не возникали судебные процессы, это значит, что они находятся где-то в СИЗО, о них никто не узнает, пока это не станет официальным судебным процессом, либо их отпустили.

Большая часть тех, кого допрашивали, это беженцы, потому что среди них легче найти обиженных.

Ирина Славинская: Чьи лица можно будет увидеть на фотовыставке?

Антон Наумлюк: Там будет четыре дела. Первое — Олег Сенцов и Александр Кольченко. Там будут обвиняемые, их адвокаты, активисты, которые в России выходили в поддержку политических заключенных, консулы.

Стало ясно, что юридическая работа адвокатов вообще не нужна на политических процессах.

Дальше начался процесс по делу Савченко. Он начал ся не в Донецке Ростовской области, а в Ростове, когда донецкие судьи попытались сбросить с себя это резонансное дело. Дело таки  отправили обратно в Донецк.

Дмитрий Тузов: Чувствовался физический страх в зале суда в Ростове?

Антон Наумлюк: Там были судьи, которые рассматривают военные преступления. Прокурора журналисты называли «Пыльным». Он был невзрачным: зачитал обвинение – на этом его роль закончилась.

Когда привезли Гену Афанасьева, который в зале суда отказался от своих показаний и начал рассказывать о пытках, был самый драматичный момент, не считая того, как ребята запели гимн после оглашения приговора, когда все начали просто плакать.

Когда зашел Гена, было понятно, что сейчас что-то произойдет. Он начинает говорить о пытках, как его заставили оговорить ребят и самого себя. Он надеется, что что-то изменится для них, он понимает, что ему либо не жить, либо его «закроют» надолго.

Дмитрий Тузов: Карпюк и Клых могут вернутся в Украину?

Антон Наумлюк: Это самый последний процесс из всех украинских политических дел, крайне специфический процесс, потому что людей обвиняли в том, что они воевали на стороне Чечни, судят их чеченцы. Там была коллегия присяжных заседателей, которые прекрасно помнят те события, не судья принимал решения.

Их обвиняли в участии в Первой чеченской войне на стороне Ичкерии против федеральных сил, в убийстве российских военных.  Тот следователь, который собирал материалы, не потрудился даже залезть в Википедию или учебник истории, потому что события изменены до неузнаваемости: в этом месте не было боев, не было таких географических названий, все разнесено по времени, а в деле происходит в один день.

Ирина Славинская: Где можно увидеть фотовыставку, которая открывается 14 июня?

Антон Наумлюк: Крымский дом на Суворова.