Только 5% граждан считают себя выигравшими от Майдана, — социолог

Михаил Кукин: Насколько протестные настроения сейчас сильны?

Александр Шульга: Очень важно понимать, что у нас, в принципе, и перед вторым Майданом нельзя было сказать, что общество было прямо на пределе. Напряжение было многие годы, нельзя сказать, что именно в октябре-ноябре доведено до ручки.

Сейчас то, что мы фиксируем и, в принципе, все наши коллеги, все уважаемые социологические организации, 30-35% — это люди, которые говорят, что если в моем населенном пункте будут акции протеста, то я приму участие. Но опять-таки это то, что они говорят.

Михаил Кукин: А цифры на излете эры Януковича, они ведь были не больше?

Александр Шульга: Не больше. Более того, часто эта цифра падает, не превышает 30%. Сразу после Майдана был такой небольшой отток, снизилось количество тех, кто готов протестовать. Был и выплеск и, конечно, надежды.

Но как показывает наша новейшая история, и сам Майдан, в принципе, для начала таких переломных событий не нужно, чтобы 70% населения были готовы к протестам. Даже те несколько процентов, но организованных, ведомых одной идеей, способны на многое.

Михаил Кукин: Многие люди, которых трудно заподозрить в отстаивании интересов Ахметова или Порошенко как олигархов, против блокады. Особенно много переселенцев, у которых там остались друзья, знакомые, знают, что эти люди имеют вовсе не пророссийские настроения, а есть обстоятельства, из-за которых они не могут выехать. Не учитывать довод, что там много наших граждан, нельзя?

Александр Шульга: Вообще, вопрос по блокаде давно стал, это не только сейчас они стали блокировать несколько веток, и вот все заговорили о блокаде. В принципе, эта идея давно обкатывалась, и, в принципе, мы тоже ставили вопрос, нужно ли блокировать, изолировать эти территории.

Алена Бадюк: Как люди отвечали на этот вопрос о блокаде?

Александр Шульга: Вариант торговой блокады у нас не набирал более 20-25%, и сейчас не набирает. Поскольку у нашего общества, элиты нету единого решения, общего взгляда. Мы вроде бы воюем, вроде бы торгуем, а вроде бы там наши люди. Здесь, конечно, большой простор для пиар-акций и манипуляций. Здесь нет такого, что большинство говорит одно, а власть другое.

Поскольку вот такого, единого решения нету, треть у нас за особый статус, одна пятая-четверть за эту торговую блокаду, 15-17% говорят, что надо воевать, но когда задаем вопрос «вы лично готовы воевать?», только 5% говорят «да». Здесь у каждого своя правда.

Сейчас, я думаю, все зависит от того, насколько смогут создавать давление и реализовать этот крымский сценарий, и де-юре прекратить торговлю.

Михаил Кукин: Наш репортер Снежана Беляева сегодня на Майдане Независимости спрашивала у прохожих, что они помнят о феврале 2014 года.

Александр Шульга: Люди очень по-разному воспринимают эту трагедию. Вот те, кого мы услышали — очень эмоционально, эти события их так или иначе коснулись. Но есть и другие люди, которые просто читали новости, смотрели телевизор — им сложно понять. И здесь может быть некий конфликт — как же вы нас не понимаете.

Алена Бадюк: Более того, есть люди, которые говорят «из-за вас у нас сейчас доллар по 28»?

Александр Шульга: В 2015 году во время мониторинга наш Институт социологии задал вопрос «вы считаете, что лично вы в выигрыше или в проигрыше от событий в Киеве в 2013-2014?». Тогда 11% говорили, что в большей степени в выигрыше, а 46% — в проигрыше. Этим летом, 2016 года, мы повторили вопрос и получили ответ — спустя год уже 5% в выигрыше и 56% в проигрыше.

Скажем так, пока тенденция к ухудшению оценки этих событий есть. Особенно среди тех, кто не принимает активного участия. Для них эта моральная, объединяющая сила Майдана не так релевантна, как для тех, кто был в Киеве, и не только в Киеве.