У французов нет ощущения, что теракты уже закончены, – политологи из Парижа

«Все поняли, что теракты перешли в новый масштаб, и будут продолжаться», – говорит Анна Колен-Лебедев, политолог Центра европейских и российских исследований, которая находится в Париже.

Во Франции введено чрезвычайное положение. Полиция получила широкие полномочия. Галина Аккерман, директор Европейского Форума для Украины говорит, что в том числе введен контроль за местными средствами массовой информации. «Очевидно, фильтруется какая-то информация, которая может, например, оказать пособничество террористам. Я думаю, что в условиях, можно сказать, военного времени, вводится нечто вроде цензуры именно в отношении всего, что касается борьбы с терроризмом», – рассказывает Галина Аккерман и добавляет, что за время ее жизни во Франции с 1984 года, такая цензура введена впервые.

Татьяна Трощинская: Анна, опубликованы уже списки погибших и раненых?

Анна Колен-Лебедев: Пока что списков не существует. Еще 30 человек остаются ненайденными. Госпитали пытаются собрать списки раненых, которые поступили.

Татьяна Трощинская: Это огромный теракт. В Украине ощущение, что меры безопасности, которые сейчас предприняты правительством, беспрецедентны. Дают ли эти меры ощущение безопасности французам на улице?

Анна Колен-Лебедев: На самом деле ЧП, которое введено, такого много десятков лет не было. Государство сильно отреагировало. Но в повседневной жизни это видно в нескольких местах, далеко не всюду. Например, усилилось наблюдение над синагогами,. Думаю, усилился контроль на вокзалах, в метро и аэропортах. Но в принципе, я смотрю на улицу – очень оживленный бульвар, на нем жизнь продолжается, людей довольно-таки много. Но люди напуганы, не отпускают детей, сами стараются не ходить там, где много народа. Нет ощущения, что этот этап терактов закончился.

Алексей Бурлаков: Почему синагоги усилили охрану?

Анна Колен-Лебедев: Поскольку еврейские общины были целью атак в январе, поэтому в предотвращении новых атак синагоги стали защищать больше. В принципе, во Франции это фактически единственные места, где видно собрание общин. Еврейские общины очень видимы в публичном пространстве, поэтому охраняют их. Охранять всех французов не получится.

Татьяна Трощинская: Понятно, что эксперты дают объяснения терактам разные, хотя сходятся на терроризме, интересно, как на бытовом уровне для себя французы объясняют теракты? И почему в Париже?

Анна Колен-Лебедев: Почему в Париже – было объяснение от ИГ, Франция является одним из главных врагов. Это не особенно удивляет, учитывая то, что происходит в Сирии и то, что произошло в Париже в январе. Вопрос, который встает сейчас перед французами – вступила ли Франция в фазу войны или это отдельный теракт?

Татьяна Трощинская: Пока ответа нет ни от чиновников, ни от политиков?

Анна Колен-Лебедев: Политики это интерпретируют в зависимости от своих интересов. На политическом уровне уже есть манипуляция. Но французов сейчас это беспокоит мало. Вчера был день траура. Было видно, что главное, что нужно людям – прочувствовать эту боль и пережить ее вместе. Но баланс между урезанием свобод граждан и безопасностью – будет главным вопросом.

Алексей Бурлаков: Как сейчас обстоят дела? Какие настроения?

Анна Колен-Лебедев: Напряжение, грусть и страх. Но если после Charlie Hebdo было определенное состояние шока и непонимание того, что происходит, то тут все сразу поняли, что теракты перешли в новый масштаб и будут продолжаться. Вчера все старались собраться, пойти друг к другу в гости, обсудить, поплакать и пережить.

Татьяна Трощинская: Галина Аккерман, по сравнению со вчерашним днем, есть ли какие-то изменения?

Галина Аккерман: Многие большие магазины закрыты. Но кафе открыты, маленькие магазины открыты. Людей достаточно много. Много людей на террасах кафе. Люди решили, что не смотря на предупреждения полиции, надо жить. Это очень важно. Важно и то, что был огромный какой-то подъем солидарности. Стоят очереди людей, которые сдают кровь, устроили мемориалы памяти погибших. Масса людей приносят цветы, зажигают свечи. Телевидение все информационные программы посвящает только последствиям терактов. Но нет панического настроения и большой критики, что если бы не было вмешательства Франции в Сирии, то ничего бы не произошло. Единственное – крайние левые заявили, что Франция бомбит Сирию и это еще страшнее, чем теракты в Париже. Но все остальные партии выступают фактически единым фронтом вокруг правительства.

Татьяна Трощинская: Как такие трагедии могут повлиять на политическую ситуацию?

Галина Аккерман: Мы сейчас за месяц до региональных выборов. Я полагаю, что это подвигнет немалое количество людей голосовать за Национальный фронт, потому что именно эта партия имеет наиболее дискурс: надо окончательно закрыть границы. Но на самом деле, во Франции около 7 миллионов мусульман. Если мы полностью  ограничим себя от них этой политикой, то это борьбе с терроризмом способствовать не будет. В настоящее время во Франции действует ЧП. Я впервые на своей жизни во Франции вчера узнала, что среди мер, которые приняты, предполагается контроль СМИ. Этого никогда во Франции не было. У полиции сейчас очень широкие полномочия в проведении обысков, арестов, контроле информации.

Алексей Бурлаков: Контроль СМИ сейчас виден?

Галина Аккерман: Я ничего такого не слышала, но очевидно, фильтруется какая-то информация, которая может, например, оказать пособничество террористам. Я думаю, что в условиях, можно сказать, военного времени, вводится нечто вроде цензуры именно в отношении всего, что касается борьбы с терроризмом.

Татьяна Трощинская: Как могут отразиться террористические угрозы на отношениях Украины и ЕС? Потому что когда мы говорим о безвизовом режиме, мы говорим о каких-то вещах, связанных с больше открытостью границ. Как это может сказаться?

Галина Аккерман: Я думаю, что вообще радикальных изменений в отношении Украины не будет, хотя я слышала, что теперь во имя борьбы с терроризмом можно было бы заставить запад признать свои ошибки в отношении Украины и единым фронтом сражаться с террористами. Я думаю, что этого не произойдет. Но не следует ожидать, что будет ускорено введение безвизового режима. Я думаю, что исключены переговоры с руководителями террористов. А терактов никто не может исключить.