Украинские пленные написали родным письма. Есть ли надежда на обмен?

Олег Котенко, руководитель группа «Патриот», рассказывает о новостях в процессе освобождения украинских военнопленных.

Анастасия Багалика: Сейчас появилась новая информация, что около 30 семей украинских военнопленных, которые находятся на неподконтрольной территории на днях получили и продолжают получать письма от своих братьев, мужей, сыновей, которые находятся в плену. Это важно, потому что это подтверждает, что эти люди живы, и с ними более-менее все нормально. Сколько же писем и сколько людей находятся в Макеевской колонии? Как эти письма удалось доставить, и что будет дальше?

Олег Котенко: По информации ОБСЕ, в Макеевской колонии сейчас находятся 32 человека. Мы знаем всех этих людей. В течении прошедшего месяца Красный Крест передавал нам эти письма ребят, которые сегодня находятся в плену. Было написано 31 письмо. Пока не удалось выяснить, кто именно не написал. Я знаю, что долгое время жена военнослужащего Бессараба не могла получить это письмо, но, я надеюсь, что оно существует, и в скором времени она его получит.

Михаил Кукин: По официальным данным, в плену на Донбассе находится 109 наших гражданских и военных лиц. Наверное, в реальности эта цифра больше в разы?

Олег Котенко: Действительно, эта цифра не является той основополагающей, на которую нужно равняться. По данным волонтерских организаций, и наших в том числе, там находится около 300 человек. Наши данные отличаются от официальных, потому что к нам обращаются те люди, которые иногда не обращаются к государству.

Михаил Кукин: «На дворе начало XXI века, а у нас разгул эпистолярного жанра, а кто-то с этими смартфонами уже и буквы скоро забудет. Дорогие мои, письма ваши очень порадовали», — так начинается письмо одного из узников, харьковчанина Алексея Кириченко, который добровольцем ушел на войну. После выхода из окружения в Волновахе он попал в плен. Я так понимаю, что это типичное письмо в таких случаях?

Анастасия Багалика: Насколько я понимаю, Алексей Кириченко — это человек, который находится в плену на данный момент больше всех, уже почти 2,5 года.

Олег Котенко: Да, зимой, в феврале, будет уже 2,5 года. Действительно, суть всех писем, в принципе, одна и та же. Основной месседж во всех письмах военнослужащих заключается в вопросе: «Когда же нас освободят?». Второй месседж, конечно же: «Дайте теплой одежды и чего-нибудь сладкого».

В письмах они рассказывают, что их выводят на час на прогулку, что их допускают к просмотру телевидения. Они утверждают, что им разрешают смотреть «5 канал». Может быть, конечно, это игра, в которую с нами играет ФСБ, и они просто хотят показать, что у наших военнопленных все хорошо.  

Анастасия Багалика: К труду не принуждают?  

Олег Котенко: Нет.

Михаил Кукин: А что можно им передать, и как это сделать?

Олег Котенко: Самый главный вопрос, над которым сейчас работает государство Украины, чтобы Красный Крест был допущен к нашим военнопленным и им можно было что-то передать, потому что пока есть лишь негласный договор с Международным Красным Крестом.

Анастасия Багалика: А почему Красный Крест, а не ОБСЕ?

Олег Котенко: Пока разговор идет о Красном Кресте, потому что это организация с действительно большими полномочиями. И, как показывает международная практика, именно они работают с военнопленными.

Надо освобождать наших ребят не только в следственных изоляторах, но и в исправительно-трудовых колониях. Но пока речь идет именно о тех ребятах, которые находятся в 97-ой колонии в Макеевке.

Анастасия Багалика: Если туда попадет Красный Крест, это будет на самом деле прорыв на гуманитарной подгруппе, потому что о возможности попасть к военнопленным говорят уже давно, но это никак не может осуществиться.

Олег Котенко: Более того, раньше уже была достигнута определенная договоренность перед этим «Минском» о том, что Международный Красный Крест будет все-таки иметь возможность попасть к нашим ребятам, но эта договоренность была сорвана сепаратистами или Москвой, я не знаю, кем точно. Им так и не удалось туда попасть. У них были возможности передать эти вещи нашим ребятам, но это, к сожалению, не получилось.

Михаил Кукин: А расскажите подробнее о том, как удалось получить письма?

Олег Котенко: В конце октября туда попал представитель ОБСЕ Тони Фриш. Ему дали возможность встретиться с несколькими военнопленными, провести небольшую беседу. А те письма ему передала несколько позже так называемый Омбудсмен так называемой республики Анна Морозова.

Анастасия Багалика: А есть опасения, что эти письма написаны под давлением?

Олег Котенко: Вероятнее всего. Я предполагаю, что многие из писем были вскрыты и перепроверялись.

Анастасия Багалика: То есть там что-то недосказано?

Олег Котенко: Однозначно. Так, как они расписывают, как их там содержат, то, в принципе, получается прям курорт. По-большому счету, я думаю, что давление все-таки существовало.

Михаил Кукин: Вот этот тезис о том, что их возможно освободят, это лишь их надежды, или есть действительно реальные предпосылки к этому?

Анастасия Багалика: Даже говорят о дате 25 декабря.

Олег Котенко: Здесь важно понимать, кого из себя представляет та сторона. Они — это Москва. Все вопросы решаются там. Исходя из последней встречи в Минске, мы понимаем, что они находят разные отговорки, для того чтобы не осуществлять этот обмен до того момента, пока не получат отмашку из Москвы. Поэтому они придумывают, чтобы мы отдали им каких-то 228 человек, а они отдадут нам 8 человек, не называя их фамилий.

Михаил Кукин: Но здесь еще важно, кто эти 228 человек, которых может отдать украинская сторона. Это кто такие?

Олег Котенко: Это люди, которые привлечены по статьям о сепаратизме и о создании бандформирований. Среди них, конечно, были и военные, и люди, которые помогали так называемым «ДНР» и «ЛНР» — это те люди, которые работали против нашего государства.

Михаил Кукин: Макеевская тюрьма — это ведь лишь одно из мест, где содержаться наши пленники. Каковы перспективы освобождения людей из других мест лишения свободы?

Олег Котенко: Первое место, где мы точно знаем, что там находятся люди, которые действительно уже провели достаточно большое количество времени, из них как минимум 15 человек, которые уже 2 года находятся в плену, — это Макеевская колония. На первом месте, конечно, стоит освобождение этих людей. Остальные люди находятся в других местах, например, в следственных изоляторах. 

Анастасия Багалика: В Макеевской колонии, насколько я помню, содержится Евгений Чудняков, азовец, но у него родных на подконтрольной территории нет. Его брат и сестра живут в Макеевке, а мама, насколько я знаю, умерла в процессе того, как над ним шли суды в неподконтрольном Донецке. Скажите, о его освобождении речь идет?

Олег Котенко: Как раз-таки я не знаю, в какой колонии находится Евгений Чуднецов, потому что в Макеевке есть еще одна колония, но он не входит в список этих 32 ребят. Он уже был осужден на срок до 30 лет и отбывает наказание. Где конкретно он находится мне не известно.

Анастасия Багалика: А есть уже другие осужденные, которым суд тоже дал срок?

Олег Котенко: Их достаточно много. Есть и гражданские активисты, которые были осуждены.

Михаил Кукин: Просто для нас вообще удивительно, что там есть какая-то судебная система, и как она работает — непонятно.

Олег Котенко: Она есть, поскольку они хотят быть определенной страной со своими законами, которые такие же, как и во всем мире. В основном, они используют украинские законы и, если я не ошибаюсь, Уголовный кодекс 1961 года, потому что у них есть даже расстрелы.

Анастасия Багалика: В частности, для Евгения Чуднецова хотели применить расстрел.

Олег Котенко: Да, но это не значит, что украинское государство не борется за таких как Чуднецов. Естественно, борется, но формат этого несколько другой. За каждого человека сейчас идет борьба, она жесткая, иногда для нас непонятная, потому что нет четких правил, и они постоянно меняются. Если вы помните, год назад было анонсировано, что до конца этого года произойдет обмен 25 на 50, и мы заберем 25 своих ребят, но до сих пор ничего не происходит.

Анастасия Багалика: В 20 числах октября этого года, когда вы приходили к нам в эфир с мамами четырех пленных, речь шла о том, что двое из них как раз предположительно находятся в Макеевской колонии, но с июня с ними не было связи, их родные получили письма?

Олег Котенко: Да, они получили письма, они входят в это число. Но, к большому сожалению, место двоих из них пока неизвестно.     

Михаил Кукин: В письме Алексея Кириченка есть еще цитата, что, если до 20-го декабря его не поменяют, он выдвигает ряд требований. Это то самое, что, как вы подозреваете, могло бы быть написано под диктовку? Получается, его используют как рупор, для того чтобы выдвинуть украинской стороне определенные требования? О чем там идет речь?

Олег Котенко: После того, как наши военнопленные стали рычагом давления на Украину, их действительно пытаются использовать, и их родственников в том числе. Им пытаются что-то навязать, для того чтобы это было давлением на государство.

Дата 20 декабря звучит уже не один раз, она звучала еще до того, как получали письма, нам все время называли это число. Если я не ошибаюсь, они связывают это с американскими выборами, но, я думаю, что это связано с чем-то другим.