Украинский заложник в «ЛНР»: 8 месяцев без рук и зрения

Боевики отказываются менять Жемчугова в рамках Минских договоренностей. И уже перевели мужчину в больницу СИЗО. Говорим с мамой и женой Владимира.

Анастасия Багалика: Что сейчас с вашим мужем?

Елена Жемчугова: Муж уже восемь месяцев находится в заложниках «ЛНР». Его обвиняют в диверсиях. Есть видеодопрос, снятый «ЛНР» в ноябре 2015 года и выпущенный в эфир. Там он рассказывает о трех случаях подрывов, которые совершал. На самом деле, действительно совершены два случая.

После последнего случая он рассказывает, что сам подорвался на растяжке. Хотя, когда мне позвонили из «ЛНР» 29 сентября, был маленький допрос, полицейские пытались выяснить у меня, что могло произойти. Я сама не могла понять.

Я знала, что Владимир с очень патриотическими украинскими чувствами. Находясь там, он мог высказываться, доказывать. Восемь месяцев с ампутированными руками, ранениями в глаз, живот, практически не видит, он находился в луганской больнице. Нашей стороне не удалось освободить его за это время. Были попытки.

В ноябре договорились об обмене. Было чувство, что мы едем, я забираю его.

Со стороны «ЛНР» звучало, что он очень тяжелый. Хотя ранения произошли 29 сентября и 15 ноября.

Я сама, как врач, понимала, что он не должен уже быть тяжелым. Но нам говорили обратное, что врачи не разрешают транспортировать его. Договор об обмене был один на один. Потом сказали, что ждут только жену, с врачами и реанимобилем, чтобы она написала заявление, что не будет предъявлять претензий. Я согласилась, и мы поехали.

Дмитрий Тузов: Туда на место?

Елена Жемчугова: Нет, доехали до Краматорска. 16 ноября был запланирован обмен с «ДНР». И он прошел. Сказали, что два обмена в один день проводить не могут. На следующий день мы планировали ехать на нулевой блокпост. Был подготовлен на обмен Игорь Самойлов, его должны были доставить в Краматорск. Что произошло, почему поменяли условия, наша сторона не сказала. Но я перезвонила к переговорщице со стороны «ЛНР» Копцевой, она сказала, что они не согласны один на один.

Дмитрий Тузов: Вы сейчас контактируете с мужем?

Елена Жемчугова: Сейчас нет. Были краткие подтверждения, что он в больнице, краткий звонок. То, что его перевели в СИЗО, я тоже знаю. Мне объясняют, что скорее всего, там заканчивается следствие и, не взирая на тяжелое состояние, (ему дали первую группу инвалидности), перевели в больницу СИЗО.

Анастасия Багалика: Я читала, что человек на которого должны были обменять Владимира, тоже болен.

Елена Жемчугова: У него, скорее всего, ранение в ногу — было сопоставление костей. Почти год он с аппаратом Илизарова.

Анастасия Багалика: Но боевики не захотели менять своего раненого?

Елена Жемчугова: Да. Я знаю, что этого человека надо было отпустить. Я знаю, что он периодически звонит своим родственникам. Мне кажется, он не хочет ехать в «ЛНР».

Анастасия Багалика: Кто-то сейчас занимается переговорным процессом?

Елена Жемчугова: Конечно. Для меня в начале октября было непонятно куда бежать, кроме Рубана. К сожалению, отстранены многие волонтеры. Я знала имена тех, которые занимались освобождением, искала их в первую очередь. К сожалению, даже в отделе гражданско-военного сотрудничества, не сказали, что такой штаб создан при СБУ. Был и Международный Красный Крест. Но они сказали, что их туда не пускают.

Анастасия Багалика: Елена, Владимир поехал в Красный Луч за вами, вывозил родственников?

Елена Жемчугова: (мама): Он вывез меня, а потом ездил за вещами. Решил вернуться, забрать некоторые.

Анастасия Багалика: На том этапе, когда он поехал за вещами, связь оборвалась? Как он оказался в Луганске?

Елена Жемчугова: (мама): Он сказал, что позвонит вечером. И не позвонил.

Анастасия Багалика: Пытались ли вы выяснить, он говорит на видео под принуждением, или так и есть?

Елена Жемчугова: Пыталась, через Минобороны. Стопроцентно мне никто не смог подтвердить. 1 октября вышла статья в «Информаторе», что гражданин РФ Жемчугов с напарником устанавливали мину на столбе электропередач в Хрящеватом. Увидев статью, я пыталась пробиться в Минобороны. Я не смогла узнать, кто написал, кто заказал.

Дмитрий Тузов: Это дезинформация, что гражданин РФ?

Елена Жемчугова: Конечно. Видя ситуацию, что попал такой заложник, откликнулись волонтеры. Больше доказательств у меня, что он как волонтер мог помогать. Он помогал выехать некоторым людям, помогал деньгами, лекарствами. Луганск и Красный Луч — около 70-ти км. Там, в Красном Луче, на тот момент было меньше лекарств. Почему бы и не съездить туда.

Дмитрий Тузов: Как вы считаете, что нужно сделать для освобождения мужа?

Анастасия Багалика: Кого предложить?

Елена Жемчугова: Звучал Рудов, Самойлов. Но Рудова не могли сразу предоставить на обмен. В «ЛНР» об этом, наверно, знали, затягивали процесс, чтобы вытянуть показания Владимира. Сейчас нужен человек, необходимый «ЛНР» или даже России.

Последний раз Копцева сказала: «Знаете, мы на него так потратились, мы не будем его менять даже один на два».

Я пыталась решить вопрос материально, хотя меня отговаривала наша сторона.

Дмитрий Тузов: С той стороны вы контактируете с кем-то, чтобы узнать, где муж?

Елена Жемчугова: Связь, конечно, есть. Мне звонил следователь, говорил, что начинается следствие, предлагал, чтобы мы предоставили своего адвоката (но кто туда поедет!), а они — своего. Подтверждение, что Владимир в больнице, тоже от него. Копцева тоже подтверждала это.

Анастасия Багалика: Когда вы контактировали с украинскими переговорщиками? Знаете ли вы, есть ли в списке ваш муж?

Елена Жемчугова: Постоянно. Мы на связи с Ириной Геращенко, со штабом. Процесс идет, ответы мы получаем. Но ответ: «Мы работаем» — республики не дают ответов на списки.

Сейчас говорят об обмене 25 на 50. Я волнуюсь, потому что этот обмен больше привязан к «ДНР». Мне говорят, что мой муж есть в том списке. Но как это все будет? Я думаю, они склонны, чтобы человек отрекся от своих взглядов.

Видеодопрос, снятый «ЛНР» в ноябре 2015 года.