В Европарламенте до сих пор не знали о «крымских диверсантах», — брат Панова

На каких правонарушениях акцентировалось внимание участников, обсуждаем с братом политзаключенного Евгения Панова Игорем Котелянцем и адвокатом Александра Костенко Дмитрием Сотниковым.

Алена Бадюк: Кто инициировал и организовывал это мероприятие? В нем принимали участие многие международные организации?

Игорь Котелянец: Тенденция, когда самые важные, значительные вещи происходят силами волонтеров, касается не только войны на Донбассе и помощи солдатам, но и таких международных коммуникаций, которые Украина строит со своими партнерами. Это мероприятие было инициировано общественной организацией «Открытый диалог». Хочу сделать акцент, что это не официально мероприятие, где депутаты голосуют, принимают решения, а предварительная работа с депутатами, информирование о том, что происходит в Украине.

Мы рассказали об украинских политзаключенных, на нас смотрели с удивленными глазами

Это база, на основании которой евродепутаты потом и принимают решения, говорили мы о делах политзаключенных. Мои ощущения и впечатления — когда слежу в фейсбуке за нашим министерством иностранных дел, уполномоченным президента, вижу, что Украина ведет работу с международными партнерами, рассказывает им, что у нас есть такие проблемы. Но так вышло, что мы приехали, рассказали об украинских политзаключенных, и на нас смотрели с удивленными глазами, а почему вы раньше нам об этом не рассказывали, а как вам можно помочь, а ведь это давно?

Алена Бадюк: Каких конкретных историй это касается? Прежде всего, истории вашего брата?

Игорь Котелянец: Да. Конечно, истории Олега Сенцова, Александра Кольченко известны, потому что они случились еще три года назад, но, как оказалось, у евродепутатов нет понимания и информации о том, что, вообще-то, Россия продолжает выманивать, вывозить, незаконно арестовывать украинских граждан по политическим статьям, мотивам. Продолжает над ними издеваться, применять пытки, продолжает блокировать любые попытки защитить наших граждан. Собственно, там об этом не знают.

Мы рассказывали больше подробностей о том, как это происходит, действительно, рассказали об истории с так называемыми «крымскими диверсантами», в которой моего брата Евгения Панова обвинили в попытке организации диверсии в Крыму, и вторая история с «крымскими диверсантами» — в Севастополе.

Валентин Троян: Кроме удивления, какие-то шаги, совместные действия были проработаны, намечены?

Игорь Котелянец: Так как это было все-таки неофициально мероприятие, по количеству депутатов мы судили, насколько тема интересна — было очень много людей, человек шестьдесят. Некоторые депутаты пришли и, не найдя места для себя, не уходили, а остались, сидели на подоконниках. Сам факт того, что они потратили время, пришли, демонстрирует их позицию в отношении этой темы.

Когда мы все рассказали, прозвучало следующее — теперь, когда мы знаем эту информацию, когда вы нам дали фактаж (мы также предоставили все письменно), давайте подумаем, как мы можем помочь. Предоставьте нам списки причастных людей, исполнителей, заказчиков — надо внедрять персональные санкции. Дальше эти депутаты будут лоббировать эту тему. Сейчас мы и занимаемся тем, что формируем этот список.

Алена Бадюк: Вчера в нашем эфире освобожденный украинский политзаключенный Ильдар Дадин говорил, что, возможно, он и стал освобожден и остался живым только благодаря поддержке международного сообщества. Как вы считаете, насколько такой фактор эффективен?

Дмитрий Сотников: Я считаю, что это очень эффективно. Но проблема в том, что не все политические узники сидят по политическим статьям, тот же Костенко. И не все узники, которые столкнулись с незаконным правосудием, являются политическим. Поэтому в идентификации политических и неполитических заключенных есть проблема. Костенко, например, лишен свободы за хранение оружия, то есть чисто по криминальной статье.

А когда обращаешься к международному сообществу, они, конечно, интересуются, за что сидит человек, в чем его обвиняют. А когда обращение идет уже в РФ, они просто отбиваются, говорят, что это же никакие не политические узники. В этом плане Ильдару Данину повезло, что совпала и статья, и определение, но это больше исключение из правил.

Алена Бадюк: То есть внезапная отмена приговора Ильдару Дадину —— это все-таки исключение, а не какая-то позитивная тенденция?

Самарский областной суд освободил троих сотрудников ФСИН, которые избивали заключенных в колонии

Дмитрий Сотников: Нет, я считаю, что никакой позитивной тенденции нет. Дело в том, что вместе с Ильдаром Дадиным, которого освободил Верховный суд, Самарский областной суд освободил троих сотрудников ФСИН, которые избивали заключенных в самарской колонии. Вот СМИ об этом не говорят, а тем не менее. Просто там их освободили, потому что такое поведение ФСИН поощряется в данный исторически период РФ, а Ильдара Дадина освободили, я думаю, потому что он пока не баллотируется у нас ни в депутаты, ни в президенты, не примыкает ни к одной политический. На сегодняшний день, я думаю, ущерб политической репутации России, который нанесло его дело, перевесил роль его личности. И Российская Федерация решила, что будет выгоднее его отпустить.

Алена Бадюк: Когда вы последний раз виделись с Александром Костенко? В каком он состоянии?

Дмитрий Сотников: Давно. Сейчас по нему ситуация поменялась — усложнилась процедура подачи ходатайств по условно-досрочному освобождению. В России в законе не закреплено, какие документы должны быть поданы с этими ходатайствами, я направлял незаверенные копии и два раза суд их рассматривал. А сейчас отказался и потребовал на каждое ходатайство отдельные копии судебных актов из Крыма. Я пробовал оспаривать это решение, результата это пока не дало, поэтому сейчас ждем этих актов из Крыма.

Алена Бадюк: Какие следующие шаги в защите Александра Костенко?

Дмитрий Сотников: Сейчас у нас остался блок с УДО и заменой наказания, но, в виду того, что затруднили подачу ходатайств, мы будем это обжаловать до Верховного суда, будем дальше продолжать работать. Плюс у нас подана конституционная жалоба по факту применения пыток сотрудниками ФСБ к Александру, прошло уже больше месяца, но она до сих пор не рассмотрена. Будем ждать, думаю определенная перспектива есть.

Алена Бадюк: На адвокатов, которые защищают украинских политзаключенных в России, оказывают давление? Не считаете ли вы опасным участие в таких мероприятиях, как эта встреча с евродепутатами? Не опасно ли открыто выступать в защиту украинских политических узников?

Дмитрий Сотников: В последнее время давление на адвокатов вообще сильно усилилось. Оно конкретно не связано с национальностью узников, а с тем, что государство хочет уничтожить независимую адвокатуру в стране. У меня за 2015 год была всего одна жалоба по делу Костенко, а за 2017 уже пять частных постановлений. То есть судьям не нравится активная позиция адвокатов.

Что касается выездов за границу, в тот день, когда я выезжал — я давал информацию судьям, что в этот день у меня адвокатская занятость — один процесс, очень важен для меня, они назначили и провели. То есть последствия есть, но думаю, что открытой опасности за сам выезд не будет.