В обществе есть запрос на наказание, а не на перевоспитание, — представитель омбудсмена

Проект будет длиться до 9 июля. Выставка открыта каждый день, кроме понедельника.

О местах несвободы говорим с координатором проекта «Центра информации о правах человека» Маргаритой Тарасовой и руководителем отдела мониторинга правоохранительных органов в офисе омбудсмена Евгением Леванцовым.

Маргарита Тарасова: Мы решили в этом году приурочить к Международному дню защиты жертв пыток дискуссионно-выставочный проект «Места несвободы». Там будут представлены документальные фотографии, которые в течение пяти лет общественные мониторы делали в местах несвободы без предупреждения. Это будет абсолютно «живая» картина. Также там будут записанные интервью людей. Мы попробуем погрузить гостей выставки в атмосферу мест несвободы. Мы надеемся, что с первой же минуты пребывания там люди смогут понять, как это выглядит на самом деле. Там будет отдельная закрытая комната, где будут фотографии людей, пострадавших от насилия. Таким образом мы хотим создать площадку для дискуссий, для обсуждения проблем, мы будем приглашать туда сотрудников секретариата, общественные организации, органы власти для того, чтобы вместе искать решения, обсуждать проблемы.

Мы будем говорить про места несвободы пенитенциарной системы, социальные места несвободы, психиатрические клиники, обсуждать, что можно улучшить, какие есть альтернативы. Должны быть две насыщенные недели, посвященные проблеме пыток, проблемам людей. Наверное, это впервые за все время существования НПМ делаем что-то подобное, пытаемся вынести это на уровень социального проекта, говорить о местах несвободы в галерее, говорить не об ужасах, а о том, что можно улучшить, какие есть тенденции.

Татьяна Курманова: Правда ли, что в местах несвободы людей пытают?

Маргарита Тарасова: Мы стараемся делать так, чтобы пытки были невозможны, но мы не можем быть всегда и везде. К сожалению, в большинстве мест несвободы мы не были. Пытки случаются. Наверное, мы никогда не сможем искоренить пытки полностью. Наша работа — сделать так, чтобы сама система была такой, чтобы пытки не были возможны или очень маловероятны.

Татьяна Курманова: Напомните слушателям о механизме «Омбудсмен+».

Евгений Леванцов: «Омбудсмен+» — это двухступенчатая формула. Омбудсмен — это секретариат Уполномоченного Верховной Рады по правам человека (или офис омбудсмена). К нему прибавляем общественность, общественных мониторов. Эти две части не могут зайти в место несвободы друг без друга.

Татьяна Курманова: Где применяются пытки?

Евгений Леванцов: Пытки — это, если формально подходить к вопросу, умышленное причинение человеку сильных моральных и физических страданий, но не бесцельно, а с целью добычи какой-то информации. Если мы возьмем систему социальных учреждений, то в психоневрологических диспансерах, гериатрических учреждениях люди часто годами находятся без надлежащего надзора, ухода, лечения, социальной реабилитации, это можно приравнять к пыткам. Наиболее тяжелые психологически случаи для работы выявляются именно в социальных учреждениях.

Татьяна Курманова: Насколько широко распространены пытки в правоохранительной системе?

Евгений Леванцов: К сожалению, наша правоохранительная система выздоравливает от этих болезней, которыми болела многими десятилетиями, очень медленно и тяжело. К несчастью, система силовых структур работает так, что происходит новый набор людей, пока она выздоравливает. Молодые люди, попадая туда, чаще становятся элементами системы, чем привносят в нее оздоровление.

Маргарита Тарасова: Если мы посмотрим на то, какую меру пресечения чаще всего требуют прокуроры и назначают судьи, — это арест. У нас даже там, где можно было бы обойтись домашним арестом, личным обязательством, хотят садить людей.

Евгений Леванцов: Если мы вспомним Уголовный кодекс РСФСР 1960 года, то там было понятие, что уголовное наказание заключается в претерпевании «кары» — моральных и физических лишений с целью возмездия за совершенное уголовное преступление. Вся система криминальной юстиции в Советском Союзе была ориентирована на «поймать и посадить». Наши европейские партнеры уже очень давно видят смысл системы криминальной юстиции в том, чтобы реабилитировать, ресоциализировать человека. На точке выхода они стремятся вернуть обществу здорового гражданина, физически и морально, чтобы у него больше не было мысли нарушать закон.

Украинское общество все еще выдает социальный запрос на «кару», а не на перевоспитание человека.

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.