В России сейчас пытают, как в сталинские времена, — правозащитник

Борис Захаров, правозащитник, руководитель адвокационного центра Украинского Хельсинского союза по правам человека, рассказывает о нарушениях прав человека российской и украинской стороной и правовой защите украинских политзаключенных в России. 

Дмитрий Тузов: На крымском полуострове задержали и обвинили в диверсионной деятельности несколько граждан Украины. Сейчас они отказываются от обвинительных показаний и рассказывают страшные вещи о том, как жестко и жестоко у них выбивали признания и заставляли, фактически, оклеветать самих себя.

Татьяна Курманова: Я предлагаю вспомнить, о ком мы говорим. Сколько человек, на ваш взгляд, пострадало от этого? Насколько я знаю, их сейчас 9 человек.  

Борис Захаров: Сейчас там появились уже новые задержанные. Первыми были Панов и Захтей, потом задержали Сулейманова. Мы предполагали, что это одно дело, но эти дела разделили. Сейчас Сулейманов находится в Крыму, а Панова и Захтея по одному делу перевели в Лефортово.    

Татьяна Курманова: Я помню, что после нескольких месяцев Крымская правозащитная группа узнала имя еще одного задержанного в августе, Владимира Присича. 

Борис Захаров: Более того, может оказаться, что есть еще люди, о которых мы не знаем. Хорошо, когда есть родственники и друзья, которые знают о перемещениях человека, а если человек одинок, это всегда сложно отследить. Но, конечно, мы понимаем, что все эти обвинения высосаны из пальца.    

Татьяна Курманова: Насколько я знаю, Андрей Захтей — строитель, который подрабатывал таксистом. На ваш взгляд, каким образом он оказался замешанным в деле Панова?

Борис Захаров: Это просто абсолютно выборочно. Берут тех, кого удобно взять и выбить показания. Был бы человек, а дело найдется.

Татьяна Курманова: Вы думаете, он случайный в этом деле? Потому что есть версия, что Захтея просто использовали в качестве таксиста. То есть его приобщили к делу, потому что он просто оказался ненужным свидетелем.  

Борис Захаров: Такое тоже может быть, но опять же это все случайно.

Дмитрий Тузов: Имеются ли у правозащитников какие-то каналы, связи, чтобы облегчить участь этих людей?

Борис Захаров: В отношении Панова, например, было задействовано правило №39 регламента Европейского суда по правам человека. Россия не сразу его выполнила, но, я думаю, что именно допуск адвоката к Панову, и изменения ситуации, прекращения пыток, связанные именно с этим механизмом. По сути, он был похищен на пункте пропуска, потому что ему потом постфактум предъявили обвинения по административной статье, что он ругался матом и тому подобное. На самом деле он был похищен людьми в масках, которые его страшно пытали.

Дмитрий Тузов: То есть его похитили на пункте пропуска, когда он пытался просто въехать в Крым? Похитители предъявили ему какие-то формальные обвинения?

Борис Захаров: Нет, с его слов, его сразу завели в какое-то помещение и начали избывать. Сначала ударили каким-то предметом по голове, он потерял сознание, очнулся в луже крови, а потом к нему применяли жесточайшие пытки. Все эти пытки еще из арсенала НКВД.

Также его пытали электрическим током, и всячески унижали его человеческое достоинство. Такие пытки применяются и в Украине, и в России, и стиль их абсолютно одинаковый. Это идет еще с царской России.

Дмитрий Тузов: В таком состоянии, когда к людям применяют такие пытки, я так понимаю, они готовы признать все?

Борис Захаров: Есть люди, которые не сдаются, например, Сенцов, его тоже пытали жесточайшим образом.

Татьяна Курманова: Панов сейчас находится в Лефортово. Как вчера у нас в эфире рассказал его адвокат Дмитрий Динзе, на него оказывается психологическое давление, к счастью, хотя бы пыток не применяют, но все равно его пытаются каким-то образом запугивать. Каким, на ваш взгляд, будет дальнейшее развитие событий?

Борис Захаров: Россия настолько неправовое государство, и судьба всех политзаключенных решается на самом высоком уровне, а с точки зрения отношения к политзаключенным, Россия просто вернулась к сталинским временам, потому что во времена Брежнева и Хрущева политзаключенных не пытали. Избиения политзаключенного — это нонсенс, в таком случае все объявляют голодовку, об этом пишет вся западная пресса, а наши генсеки получают по голове на всех международных встречах, этого боялись.  

Дмитрий Тузов: И сейчас Путин этого боится?

Борис Захаров: Советский Союз хотел быть с человеческим лицом, а у Путина такой цели нет, ему абсолютно все равно.

Татьяна Курманова: Но иск в ЕСПЧ по Панову уже подан?

Борис Захаров: Да. Я лучше не буду расскрывать процесс подачи жалобы в ЕСПЧ, но статьи я могу назвать, то, что я вижу. Это 3-ья статья — «Пытки и жестокое обращение», 5-ая статья — «Незаконное лишение свободы», и, на мой взгляд, можно применить еще 13-ую статью из-за недопуска адвоката и права на эффективную защиту, 6-ая статья, 13-ая может быть нарушена. Также я бы подтягивал 18-ую статью «Политические преследования». То есть цель преследования не совершенное уголовное преступление данным человеком, а какая-то другая цель.

Дмитрий Тузов: Решение Европейского суда может повлиять на то, чтобы все-таки освободить этих людей?

Борис Захаров: Решение суда может повлиять, но все равно Россия — это настолько неправовое государство, что неизвестно чего от него ожидать. Кроме того, во-первых, это длительный процесс, то есть даже срочное решение может быть готово только примерно через 3 года. Есть 39-е правило о срочных мерах, которое было применено к Панову, но и с ним Россия затягивала и не сразу выполнила.

Что касается разбирательства в Европейском суде в длительной перспективе, если Панов выиграет, ему обязательно должны присудить компенсацию от Российской Федерации. Также есть индивидуальные меры в данном деле. Европейский суд не может принять решение выпустить Панова, он лишь может указать, какие статьи Европейской конвенции были нарушены. Если это все удалить из дела, дело развалится, его должны будут вернуть в суд первой инстанции и пересмотреть. Пересмотр дела — это то, чего может добиться ЕСПЧ. И третье — это общие меры, это то, что государство должно изменить, чтобы такого больше не повторялось, потому что каждое дело в Европейском суде является прецедентным.

Но Россия уже даже приняла закон о том, что, если решение ЕСПЧ противоречит Конституции РФ, то они могут его не исполнять.     

Дмитрий Тузов: Что мы знаем о физическом состоянии сегодняшних украинских политзаключенных Сенцове и Кольченко, потому что была информация, что они были в ШИЗО? 

Борис Захаров: Да. Собственно говоря, это не пытки. В России штрафные изоляторы, такие дисциплинарные меры можно считать жестоким обращением, и это повсемесно применялось и применяется. 

Естественно, наши политзаключенные испытывают страшное давление. Насколько нам известно, сейчас они находятся в удовлетворительном состоянии, а вот Клых находится в ужасном состоянии, его этими пытками фактически свели с ума, у него явные психические отклонения, но российская репрессивная машина это упорно игнорирует и не принимает никаких мер ни для лечения, ни для облегчения его участи.

Татьяна Курманова: Крымские пыточные ФСБ — это, конечно, страшная картина.

Борис Захаров: Я расскажу вам плохую новость. Если СБУ раньше практически не пытало, то сейчас в условиях войны наибольшим источником нарушений прав человека является СБУ. У нас в СБУ тоже есть пытки, незаконные тайные тюрьмы и незаконные задержания, поэтому нам тоже нужно следить за своими органами. Но, конечно, масштабы этого несопоставимы ни с ситуацией в России, ни с ситуацией в Крыму, ни в так называемых «ДНР» и «ЛНР».

Был отчет «Amnesty International» и «Human Rights Watch», там, где они как раз и говорили о тайных тюрьмах СБУ, похищениях, пытках и так далее. Все ужаснулись, но этот отчет абсолютно не отображал масштабы. Если в России идет речь о тысячах людей, то у нас речь идет о десятках людей, но это та же самая безнаказанность, и это нужно жесточайшим образом пресекать.

Дмитрий Тузов: А по вашим данным, кого пытают в СБУ?

Борис Захаров: В первую очередь, сепаратистов, но есть жалобы, что СБУ вмешивалось и в чисто бизнесовые разборки.

Также наблюдается ужасная позиция СБУ в сотрудничестве с ФСБ. Людям Российской Федерации, обвиняемым в терроризме и экстремизме, инкриминируют те же статьи, что и заключенным в Крыму крымским мусульманам.

Дмитрий Тузов: Возвращаясь к украинским политзаключенным на территории Российской Федерации, как вы считаете, существует ли политическое решение о возвращении их на Родину?

Борис Захаров: Оно может быть при очень сильном международном давлении на Российскую Федерацию. Мы знаем, что часть наших политзаключенных и пленных уже освободили. Россия использует их как заложников, что является военным преступлением. Даже, если считать всех этих людей военнопленными, то Женевские конвенции запрещают заложничество. И об этом военном преступлении Лавров откровенно говорит.

Более того, все, кто принимают участие в этих переговорах, поддерживают и гарантируют выполнение этих условий, фактически содействуют военному преступлению. Нужно срочно менять формат: политические вопросы отдельно, гуманитарные вопросы отдельно. И этим должны заниматься разные люди, тогда мы перейдем к эффективному освобождению наших политзаключенных.