Владимир Фесенко, политолог: "Число наших беженцев в Европе - минимально"

Елена Терещенко: Верховна Рада досрочно прекратила полномочия криворожского городского главы, назначила внеочередные выборы мэра Кривого Рога на 27 марта 2016 года. Что дальше?

Владимир Фесенко: Ситуация чем-то напоминает Мариуполь. Хотя результаты этих выборов не всем нравятся, но стоит отметить, что выборы состоялись. И в принципе, прошли достаточно спокойно. В Кривом Роге главное было снять конфликт, который возник, начиная с 15 ноября – неопределенность с победителем, общественное и политическое противостояние в городе. Как показали вчерашние события возле Верховной Рады, проблемы из-за этого конфликта мешали не только Кривому Рогу, но и даже столице. Я рад, что эта проблема была закрыта цивилизованно и по законодательству. С другой стороны, я так понимаю, что не обошлось все же без торгов. Это нормально. Это в духе украинской политики. И не только в украинской.

Елена Терещенко: Совсем недавно Владимир Гройсман призывал всех депутатов быть дипломатами…

Владимир Фесенко: На самом деле им нужно быть дипломатами, так как они должны понимать о чем они говорят и искать гладкие формы для оформления своей мысли. Задача дипломата – договариваться. Меня смущает, что именно дипломатичности и конструктивности не хватает нашим депутатам. Искусство политики – это не бой, не шоу и не драка. Это баланс интересов. Один из ключевых признаков демократии – это согласование интересов. Демократия – это не власть большинства над меньшинством. Это ошибочное мнение. У нас же согласовывать интересы и договариваться не умеют. Если по Кривому Рогу договорились, это принесло хоть какой-то результат. То по бюджету – нет. И я очень надеюсь, что сработает классический украинский алгоритм: четыре раза провалят, а на пятый – проголосуют. Такой себе бюджет «под елочку». Проголосовали и на каникулы.

Елена Терещенко: Раз мы заговорили о подарках под елочку. Еще одна новость, которая уже порадовала, это безвизовый режим. Есть «но». Что мы еще не сделали, чтобы это решение было окончательно и бесповоротно?

Владимир Фесенко: Нам осталось проголосовать за ряд законопроектов во втором чтении и принять их уже в полном виде, а также запустить работу некоторых антикоррупционных структур. Не просто создать, проголосовать и поставить «галочку», что мы это выполнили. А именно заставить работать. Это, кстати, единственный вопрос, по которому я был слишком позитивен, когда прогнозировал 2015 год. Дело в том, что я был уверен, что нам уже дадут безвизовый режим. Теперь же будем ждать вторую половину 2016 года.

Елена Лысенко: А развития на востоке Украины не повлияет на этот процесс?

Владимир Фесенко: Риски есть. Но ситуация с востоком Украины, а точнее с беженцами она не так страшна, как ее рисуют. Количество беженцев, которые отправились в европейские страны, минимальное. Оно не идет ни в какое сравнение с количеством беженцев с Ближнего Востока. Единственный риск – это вялая эскалация. Если наши соседи захотят слегка разжечь конфликт. Ситуация сейчас стала чуть-чуть спокойнее. Более того, Путин переключился на Сирию, но если он будет и дальше вести такую политику, как и в этом году, то риски большой войны минимальны. А вот постоянная нестабильность и колебания возможны.

Елена Терещенко: Минские договоренности закончатся в 2015 году?

Владимир Фесенко: Это один из политических мифов Украины. В минских договоренностях даты фигурируют только в двух пунктах. Во-первых, график выполнения отвода тяжелых вооружений. Это было сорвано сразу же. Потом частично выполнили, хотя одиночные нарушения случаются даже сейчас. Во-вторых, до конца года должны быть проголосованы конституционные изменения о децентрализации. Этот пункт и породил мифы. На самом деле, уже есть и неофициальные выступления представителей нормандской четверки, и в Минске об этом говорили. Более того, уже назначены три раунда переговоров на январь. То есть, в минских переговорах — как в сказке про белого бычка: «Наша песня хороша — начинай сначала». Переговоры продолжатся и будем надеяться, что начнет снижаться уровень боевых действий. Но приведет ли это к реальному миру? Здесь есть сомнения. К сожалению, здесь процесс важнее результата.

Минские соглашения – это набор формулировок, который каждая сторона трактует по-своему. Для нас очень важно, чтобы с территории Донбасс были выведены не просто регулярные части, ведь Россия это отрицает, там не должно быть российских военнослужащих, независимо в отпуске они, на больничном и как они там оказались.

Елена Лысенко: А как это зафиксировать и подтвердить?

Владимир Фесенко: А это уже искусство дипломатии. Это и есть главная проблема Донбасса. Почему не все работают договоренности о прекращении огня, об отводе войск? Потому что ОБСЕ, которое там работает, должно не только фиксировать, что произошло. Должен быть механизм оперативной связи – горячая линия. Что-то произошло, сразу же связались с Москвой, Луганском, Донецком, Киевом, выяснили почему и кто нарушил. Тогда будут понимать, что нарушать нельзя. На самом деле,  сложно найти людей для работы там. С прошлого года идет разговор о том, чтобы увеличить миссию ОБСЕ. Ее увеличили, но тяжело идет процесс из-за недостатка финансирования, а также – как найти кадры, которые готовы поехать в зону войны. Есть еще одна проблема – большинство ключевых документов было заблокировано Россией.

Елена Терещенко: Какое развитие вокруг Украины и внутри ее получим в следующем году?

Владимир Фесенко: Сказать, что нам не помогают? Это неправда. Америка увеличила объем помощи. Вот недавно утверждили бюджет на 2016 год и он предусматривает поставки летального оружия. Часть вооружения оборонительного характера мы уже получили. По летальному оружию у европейцев сложился стереотип —  если они нам дадут оружие, то усилится агрессия Путина.

Что касается миротворческой миссии, пока не исчерпан потенциал Минска, этот вопрос остается запасным вариантом. Скажем так, сценарий Б. Тема обсуждается, но категорически против Россия и европейцы. Правильно, что наши дипломаты заявили об этом первые, таким образом мы не позволили сработать российскому плану по миротворческой миссии. Ведь был уже такой опыт в Абхазии. Поэтому пока пытаемся решить вопрос по линии ОБСЕ.