Волонтер Варя: Раньше была пропаганда ненависти, теперь — любви

В студии работают журналисты «Громадського радио» Борис Иванов и Михаил Кукин.

Варвара Даревская: Прошлой зимой возили гуманитарную помощь, помогали одиноким старикам, но сейчас это практически невозможно, так как Плотницкий перекрыл все волонтерство.

Теперь я собираю письма из России, из Украины, из оккупированного Донбасса, и все это перемешиваю, вожу из одного места в другое. Люди радуются.

Михаил Кукин: Такие «письма россиянин украинским братьям» уже попахивают путинской пропагандой.

Варвара Даревская: Мы начали собирать письма до путинской пропаганды и до того, как «Комсомольская правда» завела сайт дружбы. Хотя я рада и таким сайтам. Потому что, с точки зрения России, раньше это была пропаганда ненависти и агрессии, а теперь пропаганда любви. И мне это больше нравится.

Мне кажется, что это отход назад из этого конфликта с Украиной. Я бы мечтала, чтобы такой была пропаганда с самого начала. Мне казалось, когда шли наемники, это можно было остановить братской риторикой. Если говорить человеку, что украинцы — братья, их нельзя убивать, то он не пойдет туда с этим оружием.

Борис Иванов: Мне кажется, что для российской аудитории, на которую теперь падают «лучи братского добра», это еще большее издевательство. Тут им говорили, что в Украине враги, фашисты, бандеровцы, а тут — вновь братья. Мне кажется, что люди с ума сойдут просто.

Варвара Даревская: Я по своему опыту знаю: если ты хочешь добиться чего-то от человека, как сейчас говорят о покаянии, от россиян, так вот это покаяние невозможно через силу. Вот пока из Украины идет: «Вы должны каяться, стать на колени и просить прощения…», то ничего такого не будет. Наоборот, хорошие отношения наладятся только тогда, когда можно будет с любовью и грустью посмотреть на россиян и сказать: «Ну что же вы натворили?». Вот тогда россияне будут каяться.

Михаил Кукин: А разве в Берлине после второй мировой войны так было? Нет ведь.

Варвара Даревская: Ну, там это было от правительства. Можно, конечно, надеяться, что в России случится переворот наверху, что там окажутся человечные люди. Но я не собираюсь на это рассчитывать.

Михаил Кукин: На это странно рассчитывать при поддержке нынешней линии 86%. Ну пусть они дутые. Пусть 70%, но все равно это больше половины.

Варвара Даревская: Вообще, не хочется рассчитывать на поддержку сверху. Я думаю, что можно сделать снизу. А снизу — вот покаяние, которое возможно только через хорошее отношение. Украинцы тоже в этом могут сыграть большую роль, но в плане человечности и доброты по отношению с россиянами, которых они ненавидели.

Михаил Кукин: То есть, подставить вторую щеку?

Варвара Даревская: Нет. Отнестись, как взрослый к ребенку, когда свой ребенок, он может драться, покалечить или обидеть свою мать, но при этом мать не перестает его любить.

Михаил Кукин: Я у вас уже встречал эту параллель. Вот россияне — это как подросток к родителям — вы мне должны. Но мне кажется, что россияне не ощущают себя младшими братьями или детьми Украины.

Варвара Даревская: Ну, в этом конфликте все ощущаются себя какими-то детьми. С одной стороны, россияне к этим украинцам: «Вы нас все ненавидите». С другой стороны — украинцы к нам: «Сделайте что-нибудь». Ну что я могу сделать? Сделайте что-нибудь, чтоб этого не было, а пока это есть, мы будем вас ненавидеть. Это тоже такое — на себя взять функцию взрослого и поступить, как взрослый.

Михаил Кукин: Вы в своем интервью и в блогах упоминали, о том, что чем дальше от Москвы, тем больше встречаются люди, которым большая политика неинтересна. Это боязнь признать, что весь мир считает твою страну агрессором?

Варвара Даревская: Россия очень большая страна. Мой муж ездил в командировку в Якутск. И вот якуты прекрасно знают, что они самые лучше, они не будут ни с кем об этом спорить, у них есть полезные ископаемые, они богаты, и им все равно, куда эту дань платить: то ли в Москву, то ли в Пекин. То есть, им вообще все равно, что творит наше правительство.

Сейчас Россия очень раздроблена. Мне когда-то надо было оповестить жителей областей о том, что будет марш мира. Оказалось, что в России нет сетей, которые связывали страну бы вместе. Не через центр и Кремль, а напрямую.

Борис Иванов: Такая раздробленность и равнодушие может к чему-то привести?

Варвара Даревская: Даже в соседних областях я пытаюсь как-то связать и наладить отношения. Хотела начать ездить по России. В Ростов, Екатеринбург…. И говорю: «Ну поезжайте из Ростова в Екатеринбург, чтобы замкнуть треугольник хотя бы». В ответ слышу: «Нет, у нас там свои дела».

Михаил Кукин: А еще вы говорили об абсолютной аполитичности молодежи. Хорошо это или плохо, по-вашему?

Варвара Даревская: Меня раздражает, когда к людям обращаешься, а им все равно. Меня вообще раздражает, когда людям все равно. Я с удовольствием пообщаюсь с теми ополченцами, которые хоть за что-то подняли задницу и что-то делают, чем с теми, которые просто сидят, но правильные и против Путина. И я представляю, что вот это поколение «пацифистов» будет править этим миром. Они совершенно против этой войны, которые развязали их родители. Против, но ничего не делают.

Борис Иванов: Какие перспективы, на ваш взгляд, у российской внесистемной оппозиции?

Варвара Даревская: Я не знаю, мы в растерянности. У нас страна оккупирована ФСБ, у нас ни армии, ни оружия, у нас нет ни денег — мы вообще с голыми руками. И мы можем только эти дурацкие акции с плакатами проводить, которые ни к чему не приводят.

Борис Иванов: То есть, вы сами не верите в то, что делаете?

Варвара Даревская: Если будет революция, она будет совершенно не такой, как нам бы хотелось. Сейчас на протесты выходят бабушки, которым отменили льготу пенсионную. Вот за нее они могут рвать когти. А за отмену войны они выйти не готовы.

Михаил Кукин: Вы говорили, что до 2014 года в Украине были только на экскурсиях. Как поменялась Украина за это время?

Варвара Даревская: Достоинство появилось. Я восхищаюсь вашим волонтерским движением. Все могут подняться и оторвать от себя, чтобы принести что-то в общий котел.