Вопрос независимости для всех регионов не является дискуссионным, — Кермач

Руслан Кермач, политический аналитик Фонда «Демократические инициативы» имени Илька Кучерива, рассказывает о результатах социологического опроса и сравнивает их с данными за предыдущие года.

Михаил Кукин: За годы существования независимой Украины, по мнению граждан, было больше хорошего или плохого?

Руслан Кермач: Нужно разделять отношение к независимости Украины и к тому, насколько Украина была успешна за эти 25 лет. Мы задали вопрос, как бы проголосовали граждане, если бы референдум проводился в августе этого года. К приятному для нас удивлению мы увидели, что, невзирая на все критические моменты, которые мы слышим в отношении власти, вопрос независимости не является дискуссионным.

87% среди тех, кто пошел бы на референдум, проголосовали бы за независимость.

Михаил Кукин: На Востоке 71,5%, а в 2011 году было 53%.

Руслан Кермач: Да. Еще вчера вопрос имел региональную диспропорцию, то сегодня общество становится более однородным.

Михаил Кукин: Это не потому, что часть территории отпала?

Руслан Кермач: Фактор того, что мы не могли провести опрос по всей территории Донбасса, играет свою роль. Очень часто поднимался вопрос о проведении такого исследования на неподконтрольных территориях. Но мы также должны понимать, в какой ситуации находятся люди в Крыму и на Донбассе, насколько откровенно они будут высказываться.

Я разделяю мнение, что в Украине в следствие определенных сегодняшней ситуации, обострения, усиления военных действий, общество тоже может не до конца искренне высказывать свою позицию.

Еще один вопрос звучал так: «Как вы считаете за годы независимости Украины было больше позитивного или негативного?»

Михаил Кукин: «Важко відповісти» — 6%, «больше негатива» — 42%, «негатив и позитив» — 41%, «позитивно» — 12%. Почему так немного людей видят позитив?

Руслан Кермач: Мы уже затронули вопрос субъективности. Когда мы спрашиваем граждан в конкретный заданный момент о том, как они оценивают 25 лет независимости, есть сомнения, что они очень глубоко, ретроспективно смотрят на все эти 25 лет, оценивая все успехи и негативы. Я допускаю, что они оценивают ситуацию, исходя из событий последнего времени, социально-экономические факторы.

Дальше мы предложили блок порядка 20 разных параметров: развитие институтов, экономическое состояние, социальная защищенность, обеспечение прав и свобод национальных меньшинств и прочее.

Граждане считают, что государство было в преимущественном количестве сфер неуспешным. Негативная тенденция существенно преобладает. Есть ряд сфер, в которых, по мнению участников опроса, государство было относительно неуспешно. Это права и свободы, утверждение свободы слова, развитие демократии.

Успешными назвали только сферы формирования украинской нации, обеспечение равноправия мужчин и женщин, прав национальных меньшинств. Провальными оказались охрана здоровья, обеспечение социальной справедливости, образование и наука, защита социально уязвимых групп, борьба с коррупцией и формирование системы справедливого судоустройства.

Оптимистических оценок граждан мало. У экспертов оценки чуть получше.

Я могу заверить, что большинство людей верит в то, что в долгосрочной перспективе перемены к лучшему будут.

Михаил Кукин: Вы делаете вывод о том, что мы становимся более прозападными, что западная культура негативно влияет на Украину. Но не кажется ли вам, что общество становится более традиционалистским? Сексуальные отношения до брака вполне допустимы, по мнению граждан, в 91 году 28%, а в 2016 — 18%.

Руслан Кермач: Мне кажется, что имеет место маятниковое движение от волны либерализации до традиционализма. Когда начинается дискуссия, фобии обостряются. Скачки будут иметь место и в дальнейшем.

Михаил Кукин: Советская ментальность изживает себя?

Руслан Кермач: Конечно же, преобразования имеют место. Но ценности меняются очень медленно. Некоторые глубинные ценности остаются. Мы спрашивали о роли государства. Общество еще склонно возлагать надежды на государство.

В значительной степени сильны патерналистские ожидания. У общества остается ожидание «сильной руки», человека, на которого можно возложить ответственность. Но также мы фиксируем отличия от ситуации в России, где в 2013 году на вопрос о «сильной руке» люди в большей степени отвечали, что президент может преступить закон для решения задач.