За угнанный танк боевикам можно платить 48 тысяч гривен, — Андрей Лысенко

Анастасия Багалика: В своем фейсбуке вы описали метод переманивая боевиков на украинскую сторону — денежное вознаграждение за переход с единицей техники. Речь идет о расширении программы СБУ, когда боевики, которые сдаются и открывают сообщников получают амнистию?

Андрей Лысенко: Или о расширении, или о новой программе. Сейчас ситуация сложилась так, что не воспользоваться этой идеей было бы глупо. Сегодня на территории ОРДЛО не столько затишье, сколько активность боевиков связана не с войной, а обогащением, мародерством. Много дезертиров — у нас есть сведения, что за последние сутки около 10 человек сбежали с оружием.

Михаил Кукин: Они сбегают на нашу сторону?

Андрей Лысенко: Они убегают куда-нибудь. В последнее время, в связи с такой ситуацией, на их территории с Российской Федерации прибывают подразделения, которые выступают как заградотряды.

Еще в прошлом году граница была укреплена таким образом, чтобы на пунктах пропуска боевики не смогли вернуться на территорию России. Были попытки прорваться на технике, но их всех уничтожили, сожгли технику. Таким образом, боевики оказались изолированными от цивилизованного мира.

К нам они могут попасть только благодаря программе СБУ «На тебе чекають дома!», если не имеют «крови на руках» против наших военнослужащих и мирного населения — уже десятки боевиков воспользовались этой программой.

Михаил Кукин: Почему вы предлагаете расширить программу и платить за сдачу техники?

Андрей Лысенко: Инициатива была основана на моем личном опыте, когда я проходил службу в миротворческом контингенте в Ираке. Американцы целенаправленно, официально выкупали у местного населения или боевиков средства поражения своей техники. Они установили фиксированную оплату: РПГ — 200 долларов, ПЗРК — 800 долларов.

Американцы отнимали возможные средства поражения, тем самым сохраняя свою технику. Платили 200-800 долларов, а самолет, который можно сбить такой техникой стоит десятки тысяч долларов. Лично я помню одного иракца, который пришел к нам на КПП, принес с собой два ПЗРК, то есть 1600 долларов — на тот момент, это были огромные деньги. Сказал, что нашел секретный склад, вытащил это оттуда, понимает, что рискует, но пообещал сыграть свадьбу.

Анастасия Багалика: В нашей ситуации речь идет и о тяжелой технике?

Андрей Лысенко: Да, там много боевиков, которые не принимали непосредственного участия в боевых действиях, но имеют доступ к вооружениям, знают, где находятся склады. Проблема боевиков в том, что около 700 танков не имеют укомплектованного экипажа.

Анастасия Багалика: Почему вы думаете, что эта программа будет работать?

Андрей Лысенко: У боевиков нет системности, они недовольными штатными российскими военнослужащими, которые вообще не считают их за людей. Они их унижают, оскорбляют, бьют, убивают. У боевиков большой зуб на их российских кураторов.

Уходя на технике, у боевика есть много шансов уберечься и перейти на нашу сторону. Они сохранят себе жизнь и смогут получить денежное вознаграждение за технику. Можно говорить о размере вознаграждения — мы, например, знаем, что за подбитый танк нашим бойцами выплачивается премия в размере около 48 тысяч гривен. Такая же сумма может касаться тех же боевиков, которые перегонят нам танк.

А мы, кроме того, что получим исправную технику, сможем сохранить жизни наших солдат. Самое главное, чтобы было меньше опасности для наших ребят.

Михаил Кукин: Руководство Министерства обороны поддерживает такую инициативу?

Андрей Лысенко: Начальник Генштаба Муженко проходил вместе со мной службу в Ираке, он прекрасно знает эту систему. Пока что я лично с ним не говорил. Скорее всего, у нас будет встреча, и, скорее всего, будет создана рабочая группа, чтобы запустить это в свет.