Заставляли сдать украинский паспорт, но я этого не сделал, - крымчанин о работе в мэрии оккупированной Алушты

В студии Громадського радио — крымчанин Николай Бигняк.

Валентина Троян: Впервые на нашем сайте публикация о вас появилась почти месяц назад. Мы говорили о том, что у вас дома в Крыму проходил обыск. Можете немного напомнить, что тогда искали представители ФСБ России в оккупированном Крыму? Чем закончилась история?

Николай Бигняк: Я в студии, жена с детьми тоже уже выехала из Крыма, поэтому можно рассказать, как это было. 1 августа постучали в  дверь представители ФСБ с постановлением апелляционного суда Республики Крым о проведении оперативно-розыскного мероприятия «осмотр». Прочитали только документ о проведении осмотра в подвальном помещении многоквартирного дома, в котором я живу. Были ли документы по квартире, сейчас сказать не могу, потому что, пока они организовывали этот процесс, мне удалось уйти и через какое-то время въехать в Украину. Когда они поняли, что меня больше нет, может, утратили интерес, может, не имели задачи переворачивать непосредственно квартиру, может, не захотели, так как меня нет. Факт остается фактом: я здесь, семья здесь. Все обошлось.

Валентина Троян: Расскажите о себе. Вы в прошлом служили в Госпогранслужбе Украины.

Николай Бигняк: Да, я родился в Хмельницком, в 2004 году после выпуска из академии лейтенантом был направлен для дальнейшего прохождения службы в Крым. С 2014 года служил там. В ноябре 2010 года я уволился по семейным обстоятельствам и продолжал работать там в Совете министров и мэрии. После 2017 года я занимался частной юридической практикой.

Валентина Троян: Где  вы работали, когда начиналась оккупация, аннексия полуострова?

Читайте также: В Алушті до колишнього українського прикордонника прийшли представники ФСБ. Шукають зброю

Николай Бигняк: 20 февраля я еще работал в Министерстве курортов и туризма Республики Крым, а с 5 марта 2014 года работал уже в украинской алуштинской мэрии. Так называемый «референдум» был 16 марта. Когда я переходил работать в мэрию, еще никто не верил, не знал, как дальше будет. Какое-то время я проработал там, но такие люди, как я (таких людей много), в органах власти, местного самоуправления не нужны.

Валентина Троян: Вы пришли к нам в студию, чтобы рассказать и пояснить, какие люди работают в мэриях этих оккупированных городов. Вы считаете, что не все они заслуживают того, чтобы их называли оккупантами? Кто эти люди?

Николай Бигняк: Оккупантами корректно будет называть тех людей, которые с оружием пришли и оккупировали, однако нужно понимать, что в органах и учреждениях, начиная от сельсоветов, санстанций и заканчивая Советом министров, работают десятки тысяч людей. Они не являются сотрудниками правоохранительных органов, они не являются военнослужащими, они не обязаны были в 2014 году брать оружие и «боронити неньку», они платили налоги, и этого уже достаточно. Однако так вышло, что они оказались в заложниках, остались там, они прекрасно понимают, что тот уровень принятия решений, которым они располагают, занимая какие-то низовые должности, никакого вреда государству Украина не несет. Задача местного самоуправления — это канализации, детские садики, школы, выметенные дворы. Если же мы говорим о тех людях, которые активно способствовали какими-то действиями (силовым захватам, принятии соответствующих решений людьми, уполномоченными на это), это совсем другая категория граждан. О них нужно говорить отдельно.

А так там сейчас работают десятки тысяч людей, которые, как и все остальные, делятся на три категории: 10% активных проукраинских, 12% активных пророссийских и 78% среднестатистических обывателей.

Я давно собирался переезжать в Хмельницкий. Прямой угрозы жизни или свободе не было. До определенного момента у нас не было поводов все бросать и уезжать, поэтому мы этот процесс растянули во времени, это было связано с решением определенных бытовых вопросов. Я рассматривал, что так могут развиваться события, был в определенной мере подготовлен к этому. Конечно, момент везения сработал.

Валентина Троян: Определенное время вы работали в мэрии оккупированного города. Какая там обстановка? Вы открыто высказывали свою позицию или молчали?

Николай Бигняк: Я не молчал, высказывал. Определенная история взаимоотношений в коллективе тянется с 2005 года. Одной из причин, почему на меня начали давить, было то, что я не скрывал своих взглядов. На местных алуштинских пабликах писали о том, что такой негодяй, патриот Украины работает в русской мэрии, ему там не место. Со мной постоянно работали сотрудники ФСБ, прокуратуры, прямым текстом говорили, что меня ничего не связывает с Крымом, что я родом из Хмельницкого, что я и такие, как я, здесь не нужны. В 2014 и 2015 году у них были другие проблемы и другие задачи, постепенно стали спускаться все ниже, на уровень городков и сел, зачищать «неблагонадежных». Я оказался одним из них, поэтому пришлось уволиться, а потом, видимо, они решили подтолкнуть меня к переезду, побегу или арестовать.

Я был в юридическом управлении, занимался обычной бумажной работой, приемом граждан. Уволился я потому, что, несмотря на то, что в их законодательстве отсутствует такая норма, они требовали от всех сотрудников сдать в кадровую службу украинские паспорта. Я этого не делал.

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.