Журналист рассказал, как мать Агеева ходила в Администрацию президента

Сама Светлана Агеева — школьная учительница английского языка, мать ефрейтора Виктора Агеева. Павел встретился с ней в Барнауле, на интервью она приехала из своего дома в селе Тапчиха в 100 км от столицы Алтайского края города Барнаул .

Недавно мать Виктора Агеева, задержанного на Украине, и содержащегося в СИЗО, посетила сына в Старобельске.

 

Ирина Ромалийская: Какие ваши ощущения от этой поездки с матерью? Эта женщина понимает, почему сын пошел служить, почему попал в плен?

Павел Каныгин: Наверно, частично понимает. Она мать, очень беспокоится о нем. С другой стороны, она понимает, что все ее слова могут повернуться против него: как со стороны украинских властей ему могут сделать худо, так и российские власти — и, если он вернется, ему это аукнется.

Поэтому мать, что называется, оказалась между молотом и наковальней. Понятно, что она старается говорить очень осторожно. Если говорить о том, как с точки зрения морали и нравственности она оценивает его поступок… Ну я не знаю, уже, по-моему, все сломали языки, обсуждая, как мать могла отпустить своего сына, ведь, она знала, что он едет на войну; что он ей звонил с телефона +380. Эта чушь, которую Андрей Цапплиенко сказал, если не ошибаюсь, на Радио Свобода, — это полная ложь.

Ирина Ромалийская: О чем это?

Павел Каныгин: Была информация, которую он распространил, по-моему, в разговоре с Радио Свобода, что ефрейтор Агеев звонил матери с украинского мобильного номера +380. Я видел детализацию входящих на ее телефоне, там нет никаких входящих звонков с кодом +380. Он неоднократно звонил ей (и она это подтверждает, а я видел по детализации) с номера, который начинается с +7 или +8 863. Это код ростовского мобильного оператора, по-моему, Мегафона.

Интересная особенность заключается в том, что ростовские мобильные операторы нашей российской «большой тройки» предоставляют в аренду номерную базу недавно появившимся квазителекоммуникационным операторам, которые функционируют на территории «ДНР» и «ЛНР». Из одного такого номера, как я понимаю, ефрейтор и звонил своей матери.

Совершенно неправильный поступок, мягко говоря, что он согласился туда поехать

Вопросы морали и нравственности, конечно, важны. С точки зрения всего этого, некого морального кода, конечно, Виктор совершил ошибку. Совершенно неправильный поступок, мягко говоря, что он согласился туда поехать. А был ли это приказ или поехал самостоятельно, желая продвинуться дальше по карьерной лестнице, использовать это как трамплин в будущее, надеялся, что армия поможет ему дальше шагнуть по жизни… Для многих молодых людей, особенно из глубинки (и не самой благополучной, как Алтайский край), армия — это очень надежный и проверенный способ вырваться оттуда и стать на ноги.

Мотивы, почему он повелся, согласился, поверил или захотел сам — не знаю… пропаганда, заставили или у самого мозги переклинило в какой-то момент. Тем не менее, он сделал это. Мать этого не знала. Возможно, догадывалась. Я считаю, она могла догадываться, что там что-то не так. Он говорил, что поехал в Ростовскую область, будет там служить. Граница рядом, третий год происходят все эти события между Украиной и Россией — наверно, должна была закрасться какая-то мысль, сомнение. В интервью она так мне и отвечает, что были сомнения, но она отгоняла их от себя.

Я могу ей поверить, готов. Это отчаявшаяся женщина, которая живет в селе в 100 км от Барнаула, а Барнаул — не самый продвинутый областной центр в России. Вы сами можете представить: это провинция-провинция. Все это тоже надо учитывать и понимать, почему люди делают такие вещи, почему принимают такие решения.

Ирина Ромалийская: Тебе известно, о чем были переговоры в АП между Агеевой и представителями АП?

Павел Каныгин: Насколько я знаю, Агеева ходила туда с адвокатом, которого наняла. Ходила для того, чтобы, во-первых, поставить их в курс того, что мать здесь, виделась с сыном; что приехала, в том числе, чтобы помочь ему в юридической плоскости в формальной защите, если дальше будут следственные действия и суд; она ставит в известность, что наняла адвоката, надеется, что он будет допущен к ее сыну, что они смогут выстраивать свои адвокатско-клиентские отношения.

Ирина Ромалийская: Чья была идея привезти Агееву сюда?

Павел Каныгин: Инициировано это Новой газетой, идея, конечно, была в голове у Агеевой, она хотела это сделать, но не знала как. Реализовать в одиночку она не смогла бы — все-таки очень большие деньги.

Ирина Ромалийская: Расходы на себя взяла Новая газета?

Павел Каныгин: Да. Мы взяли на себя эти расходы, также вели переговоры с АП Порошенко, c СБУ, с военной прокуратурой, чтобы эта встреча прошла в максимально спокойной и деловой обстановке. Для этого нам понадобилось, чтобы Светлана обратилась с видеообращением к Петру Порошенко. Она сделала это, а президент Украины откликнулся. Практически в тот же день, когда мы опубликовали ее обращение, из АП пришла новость, на меня вышли представители, окружение Порошенко, сказали, что принципиальное решение принято и давайте будем организовывать свидание.

Ирина Ромалийская: Ты можешь назвать этих людей из окружения президента?

Павел Каныгин: Активную роль в этом сыграл пресс-секретарь Порошенко Станислав Цеголко, со стороны СБУ я не знаю, могу ли называть все имена, конечно, было немного людей, но очень активное участие приняла пресс-служба СБУ, аппарат СБУ.

Все это прошло в нормальной и очень рабочей обстановке. Я могу сказать, и Агеева уже это высказала, что не было особых моментов, что все, чего мы просили, было сделано. Просили мы немного: чтобы была возможность встретиться и хотя бы полчаса матери поговорить с сыном, чтобы оградить от провокаций, если они кем-то планировались. Это даже не нужно было проговаривать, это было понятно, нам сразу было сказано, что с украинской стороны будет сделано максимально все, чтобы встреча прошла в полностью безопасной и спокойной обстановке.

Ирина Ромалийская: Что это была за история и понятно ли тебе почему: в украинском сегменте фейсбука это было громко. Ситуация, которая возникла на пресс-конференции Виктора Агеева, когда один из корреспондентов международного телеканала, обращаясь к Агееву, сказал: «Вы, с точки зрения украинцев, по украинскому законодательству, совершили военное преступление. Вы пришли сюда с оружием в руках стрелять в украинских военных», на что ты, находясь там, сказал: «Вообще-то это война называется, когда солдаты стреляют в солдат! По международному законодательству это война. Я должен был сделать эту ремарку!». На это уже упомянутый нами журналист канала 1+1 Андрей Цаплиенко отреагировал и написал: «Смысл этой нервной «ремарки» понятен: с точки зрения российского журналиста Паши никакой Агеев не преступник. Всем ясно? Просто один солдат стрелял в других». Какая твоя позиция и почему возник этот конфликт?

Между нашими странами, к моему большому сожалению, идет война. Война, которую завязала и спровоцировала, к сожалению, моя родина 

Павел Каныгин: Я так понимаю, конфликт возник из-за того, что не все были допущены, в том числе и автор этого сообщения Андрей. По неизвестным мне причинам он на брифинг не был допущен, почему-то я был объявлен виноватым, якобы я подговорил кого-то чтобы так получилось. Но это неправда, я этим не занимаюсь. Я хотел, чтобы мама Агеева приехала и увидела своего сына.

Что касается того, что ты процитировала, то я до сих пор продолжаю стоять на том, что между нашими странами, к моему большому сожалению, к сожалению многих, многих моих коллег профессиональных журналистов, идет война. Война, которую завязала и спровоцировала, к сожалению, моя родина — моя страна Россия. Ее военно-политическое руководство несет ответственность за эту войну, отдавая приказы, которые сложно назвать справедливыми, ведет такую агрессивную кампанию в отношении Украины.

Что бы там российское военно-политическое руководство не говорило, как бы не пыталось заболтать этот факт, называя это гражданской войной, разборками внутри украинского пространства, это не так. Идет война. И надо называть вещи своими именами. И на этой войне есть солдаты — и по ту, и по другую сторону.

И Агеев — один из этих людей, который повелся. Да, он несет ответственность, да, виноват, что повелся, поехал воевать, послушался, может, захотел сам. Может, деньги, может приказ. Да, вина есть. Но, в первую очередь, ответственность на тех, кто его туда посылал, кто давал приказ, кто вооружал, давал указания. С этих людей нужно спрашивать всегда в первую очередь. 

Читайте также: Светлана Агеева встретилась с российскими консулами

Полную версию разговора слушайте в прикрепленном звуковом файле.